Голубиное перо свободы

Голубиное перо свободы

Александр Ковальский

Голубиное перо свободы

А счастье не здесь, а счастье там,

Ну то есть не там, а здесь, но не нам

Прельщаться им, пленяться им.

А кто не с нами, тот против нас,

И мы готовы сей же час

Заняться им.

И снова веселый хруст костей

Прославит повсюду его и моей

Всевластие династии.

И будет повержен враг и тать,

Который осмелится здесь мечтать

О счастии.

М.Щербаков.

«Я ненавижу цирк.

Пыльное пространство арены, тяжелый запах зверья, опилок и людского пота. Акробаток с усталыми лицами и осыпающимся гримом. Детский плач и пьяный хохот публики. Буханье литавр изнемогающего в своей тесной ложе оркестрика. Истоптанную траву на выгоне за городом. Тоску и безнадежность в глазах косматых львов с впалыми от постоянного недоедания боками. Фокусников, с такой фальшивой легкостью достающих из-под покрывала то бумажные цветы, то связку шелковых платков, то голубя, то канарейку в клетке...

Движение рук, взмах черного покрывала, оркестр замирает в нарочито жуткой паузе - и вот покрывало опадает, и публике является клетка - пустая, без птички... и никто не видит пятен крови на черном шелке.

Никто, кроме меня.

И я не виноват в том, что вижу лучше, чем обычные люди.

Я ненавижу цирк.

Но я отстоял очередь в кассу и купил билет».

***

Пожалуй, самое яркое, что Марис помнил из детства — солнечный свет, бьющий сквозь щели плетеной гондолы. И лежащий на всем вокруг алый отблеск – это парил над его головой в небе воздушный шар, сшитый из прочного и тончайшего, как лепесток цветка, парашютного шелка. Ветер колыхал его, грозился унести прочь. Он и унес бы такую чудесную игрушку, когда б она не была надежно привязана стропами к корзине.

Шар летел, а огня под корзиной не было, и в этом заключалось все волшебство и чудо момента. Как будто силу притяжения временно отменили.

Под дном корзины проплывали колокольни и крыши, таинственные и огромные кроны тополей, обвешанные гроздьями соцветий, которые еще день-два - и взорвутся пухом. Ветки наплывали ближе и ближе, того и гляди прорвут алый шелк, но под порывом ветра шар взмыл вверх. Небо обступило Мариса со всех сторон, в глаза ударило солнце.

Через минуту налетели птицы. Их было так много, они слетелись к аэростату, застилая крыльями свет. По полу корзины стремительно перемещались резкие тени, воздух свистел в белых перьях; несколько из них упали Марису прямо на колени.