Тайник богла

Он глянул на пустую постель Томаса и мысленно поблагодарил его за то, что он не выдал мисс Хилтон его секрет — их общий секрет.

К двери Стефан подкрался, не задев ни одно железное изголовье: свободное время вечера он потратил, вслепую протискиваясь между кроватями. Мальчишки смеялись, но он упорно ходил до двери, пока не перестал падать и стукаться локтями об изголовья.

Тихонько приоткрыв дверь, Стефан прислушался. Привычной для кухни возни не было, и он, прилипнув спиной к стене, мелкими шажками направился к помещению, кишащими крысами. И, как выяснилось днём, на кухне прятались не только они.

Прошлым утром директор отправил Брума в мастерскую и велел взять с собой Стефана: за прилежное поведение и хорошую учёбу ему полагалась прогулка за пределами территории приюта. Гулять Стефан ни с Брумом, ни с кем-либо ещё не хотел, но и отказываться не стал. За два года жизни в приюте он осознал, что за прилежное поведение и хорошую учёбу полагается не прогулка, а удары розгами: если настроение мисс Хилтон будет располагать, тебе сделают послабление в их количестве, что случалось редко, — она отличалась щедростью на наказания. Стефан сомневался, что директор изменил систему поощрений: скорее, вспомнил о данном тётке обещании.

Город поприветствовал Стефана и Брума моросящим дождём. Ледяной ветер, играясь, сорвал с головы Брума шляпу, и он, сыпля проклятиями, гнался за ней по улице, отталкивая прохожих. Они посмеивались на ним, ругались, но Брум, занятый погоней, не реагировал на смешки и оскорбления и даже позабыл про Стефана, который с опаской смотрел по сторонам.

Он не любил Лондон. Отчасти из-за вечной сырости, грязи, стекающей под ноги с разных концов города, но больше из-за рассказов тётки. Она сравнивала Лондон с паучьей сетью: туман, ложившийся на крыши домов, был для неё паутиной, а люди — застрявшими мухами, которые целыми днями жужжат, разнося друг о друге сплетни. Тётка прожила здесь тридцать лет, прежде чем перебралась в загородное имение в Уэльс, доставшееся ей в наследство от пугавшего её когда-то кузена. Уэльс она тоже не жаловала, хотя с её слов за пределы графства Кередигион не выбиралась.

В памяти Стефана отпечатались только сырость и грязь, людей-мух он не помнил.

Они с матерью уехали, когда Стефану исполнилось пять. Столько же прекрасных лет они втроём провели в Уэльсе. Тогда, обласканный матерью, обожаемый тёткой, он не думал, что когда-нибудь будет стоять на окраине Лондона одинокий и измождённый.