Потолок одного героя

Шалудин и на подвиги меня отправить собирался и никак не готовил. И что мне нужно было делать?

Птица напомнила о себе в сумраке.

«Все нормально».

Хорошая моя остановилась.

Теперь она лишь только вздрагивала и слегка пофыркивала, отдавшись поеданью мягкой травки.

Даже через ткань рубашки я чувствовал, как дрожит медальон.

Трактира духа на прежнем месте не было. Колодец близ Залива был лишь один. Это совершенно точно было то самое место, так что, хотел я того или нет, но простое, очевидное решение не состоялось.

Придется отправиться в приключение, как и хотел волшебник.

— Ястреб!

Сжав пятками, я постарался мягко подбодрить рыжую лошадь. Оставалось совсем немного.

— Дд-дин-нь».

Я вздрогнул. Стал озираться — никого и ничего. Хорошая вновь перешла на шаг.

«Д-динь», — тихо пропела ночь. «Д-динь-ди-инь».

Озеро, молодая ракита, а дальше снова лес. Серебристое мерцанье между веток. Я подтянул поводья. Огляделся... Что-то словно блестело в кронах.

— Бубенцы?

Тёмные сосны… Придорожный кустарник впереди.

За орешником словно бы была заметна прогалина… С трудом, но я разобрал пару больших стоящих вертикально камней.

Узких и почти что чёрных.

«Дд-и-и-инь!»

Хорошая моя свернула. Не просто «бредя», как это всегда почти бывало, а уже с намереньем, она потащилась к свежим листьям. Копыта её заскользили. Стремя как-то сразу убежало, и… я завалился за кустарник. В бурьян.

Забултыхался у самой воды… Ухватил поводья! Удержался!..

Тишина.

«Динь-д-иинь…» — едва различимо пел в небесной дали серебристый металл.

Тихий скрип стволов… и лёгкий храп… И больше ничего.

— Фавоний, — позвал я с надеждой.

Тишина. Никого на пустой дороге.

Боли не было. Осторожно, чтобы Хорошая не показала норов, я отпустил ремень. Помог ей приподняться, а после сам стал искать «положенье». Я принялся, карабкаться.

— Ах… Ты же шь!.. Я-астреб!..

Что-то липкое под ладонью. Теплое. Морщась, я поднял руку: с рукава свисали клочья… Что-то вязкое. Очень знакомый, пряный запах разошёлся в воздухе.

«Хе-хе».

Рукав, а также колено и весь живот.

Мне пришлось переодеться.

«Чего-то такого» у меня при себе не оказалось, но вид вышел сносный. До г. Залива, по счастью, оставалось не так уж далеко.

Лишь с полчаса своеобразного «аллюра» и я увидел стену. Ни указателей, ни вырубки за пару актов. Деревья просто расступились, и под копытами моей Хорошей загудели доски.

В предрассветный, серый час город предстал передо мною очень скверным частоколом.