Музыка над нами

После встречи с Печатью он не боялся пуль, но ему надоело бродить одному, хотелось следовать хоть за кем-то.

Убегали какими-то немыслимыми проулками, бесконечными лестницами, непешеходными мостами – наперерез движению. Начался снег – настоящий, совсем не цветной, он царапал глаза, будил и трезвил.

С Джошем и его бандой Томми познакомился уже в убежище. Там он узнал, что такое Инф, почему город кажется всем настолько прекрасным, почему его никак не покинуть. Всё это была задумка Пророка, его древнее изобретение.

– Жизнь от его жизни, – объяснял Джош. Он шагал по тесному бару, и потолок казался слишком низким, всё вокруг – слишком тёмным, – от жизни Арка – это и есть жизнь людей. Все вокруг для него – как дети. Если подумать, так ведь оно и есть...

Все стали шуметь и спорить, перебивая друг друга. Из этого спора Томми понял, что настоящим сыном Пророка был вроде бы только Джош. Он прожил в Башне немыслимо долго, а потом выяснил какую-то тайну, и тайна заставила его уйти. В чём там было дело, Джош не объяснял.

– Если нам не повезёт, ты узнаешь потом, – говорил он с печальной улыбкой, – хоть я и надеюсь, что всё обойдётся. Лучше не знать.

Из обрывков чужих разговоров Томми постепенно понял: скоро случится какая-то катастрофа, и жителям Арка, возможно, придётся покинуть город. Эта мысль зацепила сердце такой тоской, что Томми подумал: не знать, действительно, лучше. А потом вдруг осознал – окончательно, по-настоящему – что не помнит пути назад, и не помнит, что в мире есть, кроме Арка.

Тогда ему стало страшно, но страх этот был невсамделишным и далёким – ведь Арк был здесь, он был вокруг, везде, а значит, ничто другое не нужно. Томми уже понимал: это воздействие Инфа. Вино, которое создавал Джош, раздавал своей банде и жителям квартала, заглушало это воздействие – но Томми пил его неохотно. Вкус вина, прозрачный, печальный, не пьянил, только всё вокруг делал прозрачнее и печальнее. Томми тосковал по счастливому забытью, чистому ликованию, цветным искрам с неба. И по вкусу другого вина – дикого, впитавшего шум горьких волн и вечные тени гор. Но остаться один Томми ни за что бы не согласился, потому пил вместе со всеми. Неспособный ни с кем толком поговорить, он с трудом различал их отдельные судьбы, но ярко видел их общность – силу, непохожую ни на что в городе, общее знание, общую тайну.

Томми приняли в банду не только в благодарность за помощь с побегом. Ещё из-за скрипки. Все решили, что чёрный строй наверняка пригодится.