Коллежский советник

Даже не кивал. Происходящее казалось ему сном или каким-то фарсом. Столько всего нового, что зачастую ломало об колено все взгляды на жизнь, всё понимание мироздания. Требовался не день и не два, чтобы осознать, постигнуть и принять в сердце рассказ Чичикова. Он до конца не понимал, чем же именно может быть полезен? Как он, выпущенный с каторги бывший студент-юрист, сможет упокоить выбравшегося из могилы мертвеца? Что противопоставит некроманту или спиритисту, управляющему злобными призраками? Как сумеет отогнать лешего или кикимору? Родион не был уверен в собственных силах.

Единственное, что успокаивало — осознание того, что Чичиков врёт с какой-то непостижимой целью. Возможно, просто из любви к искусству. На самом же деле пристроит его заниматься театральной цензурой или надзирать за книгопродавцами.

Трое суток промелькнули незаметно. Родиону запомнился только монотонно бубнящий голос Чичикова да недолгая прогулка по Троицкому вокзалу — пассажиры были рады размять ноги и съесть по горячему калачу, продававшемуся тут же на перроне.

А дальше снова за окном замелькали просторы матушки России.

В Санкт-Петербург поезд прибыл ближе к вечеру, в плотных сиреневых сумерках. Масляной желтизной пробивались сквозь туман фонари.

Степан выволок из вагона тяжеленные баулы, словно пушинки. По другую сторону от здания вокзала уже ждал экипаж. Повозка долго петляла по улицам. Так долго, что Родион понял, что заблудится, если попытается сыскать обратный путь самостоятельно, хотя допрежде мнил себя коренным петербуржцем и гордился знанием столицы.

Разве что догадывался — они где-то на Выборгской стороне.

Экипаж остановился у двухэтажного здания, похожего на пузатую крепостную башню, только маленькую.

— Это и есть наша столичная штаб-квартира, — сказал Чичиков. — Поживёте пока здесь, а там что-то придумаем.

Крыльцо в три ступеньки. Окованная железом тяжёлая дверь. За полутёмной прихожей, куда Степан втащил вещи путешественников, открылась просторная, но уютная гостиная. Горели свечи, исходила жаром изразцовая печь.

В креслах и на оттоманках сидели шестеро. Каждый занимался вполне обыденными делами, никак не связанными, на взгляд Раскольникова, с работой тайной канцелярии. Кто-то читал книгу. Кто-то раскладывал пасьянс. Холёный красавец — явно дворянин и офицер, но в статском — чистил револьвер Лефоше. Черноглазая и смуглая девица, похожая на черкешенку, вязала. Огромного роста мужик (в плечах косая сажень) просто дремал, привалившись плечом к стене.