Последнее слово

Последнее слово

Ярослав Вольпов

Последнее слово

Я придумал тебя, придумал тебя

От нечего делать, во время дождя.

Пить до утра в ожидании рассвета - какая тоска...

Я зажмурил глаза и придумал тебя...

"Наутилус Помпилиус"

Рой Герман с трудом разлепил веки. Первые несколько мгновений толку от этого было немного: глаза упорно не желали видеть мир. Да и он, казалось, вовсе не стремился быть увиденным. Рой, ещё не полностью вернувшийся из сна, тщетно пытался понять, прошла ли уже ночь. Но с того места, где он лежал, определить это было сложно. Он заставил себя слезть с кровати и подойти к окну, попутно размышляя, есть ли в этом какой-то смысл - и был ли когда-нибудь в его жизни. Или хотя бы последнее время. По утрам жить хотелось ещё меньше, чем обычно.

Вид из окна оптимизма не прибавлял. Да, на знакомых до боли стенах домов висело утро - хмурое, невыспавшееся, поистине осеннее. Оно держалось за мир туманными пальцами, пригибая всё вокруг к земле, но так и не находя достаточной опоры, чтобы подняться. Ветви деревьев, мокрые не то от росы, не то от ночного дождя, бельё на балконе напротив, которое какой-то чудак повесил в надежде просушить - всё казалось бесформенным, расслабленным, и лениво ловило блёклые краски зари. Утро, упорно не желающее просыпаться и становиться днём, натягивало на глаза себе и людям серые тучи. Ночью действительно шёл дождь, но его силы не хватило бы разбудить даже человека с нечистой совестью. Дожди шли уже неделю - вернее, не шли, а бежали: пугливо, украдкой, словно не желая успеть услышать крепкие слова, что порой отпускали в их адрес горожане. Они были ещё одним, уже лишним напоминанием о том, что лето кончилось, ушло вместе с яркими, бурными грозами. Остались только дожди. Мелкие, быстрые, они проходили незаметно; лужи от них высыхали через пару часов, но сырость в душе держалась гораздо дольше.

Рой отвернулся от окна, почувствовав, что если он простоит так ещё минуту, желание плюнуть туда станет непреодолимым. Он знал, что в таком случае ему придётся смотреть сквозь мутное стекло, наспех протёртое грязными носками. От этого унылая картина вряд ли стала бы привлекательнее.

Надо было идти в ванную, прочистить глаза. Вот только Роя туда совершенно не тянуло. Он не хотел ни смотреть на мир, ни самому показываться ему. Идти ему сегодня было некуда, его никто не ждал - кроме, разве что, одной... Но эта "одна" была совсем рядом, практически под рукой, и Рой протянул ладонь и вытащил её из ящика стола.