Пластик

Пришёл к выводу, что ещё вчера, когда назначал свидание девушке с дикими глазами.

Не знаю, почему это приходило на ум, но я всё больше себя убеждал: она здешняя. Она тут всё знает и понимает и её просто взбесила моя тупейшая болтовня про пластик.

Только законченный идиот, пытаясь хайпануть, набивая себе цену, может называть пластиковыми живых людей. Окружающее, живое, сложное – картонным. Да ещё – только потому, что ужасно хочется казаться мудрым, циничным и значительным.

Хотел пластик – получай пластик.

Держи в обе руки.

Я только не мог сам себе объяснить, брежу я пластиком или девушка мне его показывает каким-то образом. Я успел выдумать очень много, я вспомнил про телепатию и гипноз, я шёл и думал об этом – и вдруг сообразил, что вокруг уже не так пустынно, как раньше.

На улице, куда я свернул, было светлее и, пожалуй, чище. И у павильона, освещённого ярко, как новогодняя ёлка, стояло несколько работяг, одетых чуть лучше, чем человекообразные фонари. Но почему-то чувствовалось, что они – работяги или даже гопота, если это возможно, хоть, по-моему, они были чем-то более серьёзным и статусным, чем фонари.

Ну, во всяком случае, мне так показалось: их головы всё-таки были не просто тусклыми фонарями, а смутным и странным пластмассовым подобием человеческих голов. У них были круглые красные глаза, светящиеся в ночи, как глазки видеокамер, и еле намеченные носы. Из-за круглых глаз они выглядели глуповато.

Я подумал, что они стоят без дела, просто глазеют.

Во всяком случае, на меня они дружно уставились, повернувшись разом. Это должно было пугать, но не напугало, видимо, из-за этого их выражения нелепого и бездумного любопытства. Даже когда один протянул в мою сторону тощую ручонку из скрученных обрезков арматуры и показал на меня пальцем, в котором угадывался трёхгранный напильник, я только демонстративно включил камеру и принялся его снимать.

А испугало меня то, что их что-то испугало. Они занервничали – и быстро принялись расходиться.

Они, конечно, испугались не меня: на меня им было плевать с небоскрёба – чего-то совсем другого, что человеку не учуять.

Я занервничал не меньше и принялся вертеть головой по сторонам – и увидел, как из тёмного проулка выплывает странно элегантная, очень женственная фигура, более тёмная, чем окружающий сумрак. От неё тянуло кошмаром – и я удивляюсь, что успел снять и её, и только потом рванул по улице прочь.