Тринадцатая пятница

Тринадцатая пятница

Dennis Snow

Тринадцатая пятница

Аристарх был вампиром. И, казалось бы, многие романтически настроенные барышни - да и юноши иные, чего уж скромничать - многое бы отдали за такую участь. Вечное бессмертие, увеличивающаяся многократно сила и быстрота реакций, да и, сама по себе, жизнь вампира представлялась многим готичной и прекрасной, окрашенной в мрачные тона тёмной романтики. Вот примерно так некоторые искатели приключений Аристарху и говорили. Кровь некоторых из них он потом выпивал - разумеется, всю и, разумеется, до последней капли.

Не то, чтобы Аристарх был таким уж злым злодеем, отнюдь. Напротив, за годы и века своего бессмертного бытия он понял, что вампиры сродни некоторым видом змей, и могут обходиться без новых литров крови довольно долго. Эта забавная межвидовая схожесть его даже радовала - в отличие от иных своих собратьев по счастливому несчастью, убивать он не любил. Даже зная, что очередная укушенная в силу своей чрезмерной глупости девчонка бьётся в его объятиях от удовольствия, вызванного моментальным выбросом в её плоть и сознание вампирских эндорфинов.

- Что же это вы, друг мой? - покачивал порою седовласой головой доктор Вано. - Обратили бы уже какую-нибудь дамочку покрасивше, да не тосковали б так куртуазно и одиозно!

Вампиры всегда обращались друг к другу "на вы". Говорили высокопарно, с большим употреблением старомодных словечек. Это, порой, их выдавало - Аристарх лично знал детей ночи, которых проклятая вежливость довела не до цугундера, а до самого что ни на есть всамделишного кола в небьющиеся сердца. Увы, перестроить себя было очень непросто - доктор Вано приходил к выводу, что вежливость встраивалась в каждого нового "обращённого", буквально проникая в генетический код.

- Я был бы счастлив последовать вашим мудрым советам, - неизменно отвечал Аристарх. - Но, увы, пока мне не повстречалась та, что смогла бы задеть струны моей проклятой души. А ещё я снова забыл, как я выгляжу.

В этом заключалось одно из многих несчастий, сваливавшихся на голову каждому новому бессмертному потребителю гемоглобина. Вампир переставал видеть себя в зеркале - и это для многих оказывалось куда более болезненной утратой, чем они могли предположить. Иные романтики, умудрившиеся какими-то неведомыми Аристарху чудесами дипломатии войти в число обращённых, потом натурально сходили с ума, лишённые возможности увидеть свои прекрасные, как им представлялось, черты.