Грошовые фантазии

Дворфы – те из них, кто осмеливался поступить на службу в муниципалитеты, или частные учреждения и компании, - были дотошно исполнительны, до малейшей детали, в точности с полученными инструкциями. Хочешь, чтобы было сделано как следует – поручи дело дворфу. Однако же людских манер и этикета карлики не понимали и не признавали в точности так же, как не принимали причесок и стрижек их косматые головы. Первоначально карликов пытались стричь, чуть не силком сажая под бритву и ножницы цирюльника, но волосы на головах и лицах дворфов отрастали до прежней длины едва ли не на следующий день.

На государственную, а тем более – военную службу карликов не брали, да и высшие должности им не грозили, как и другим нелюдям. Впрочем, альвы редко, а точнее – никогда, не шли на публичные должности. Удел остроухих – сады, леса, лаборатории, преступность. Это если не считать собственных поселений, как карликов, так и остроухих – древние, никому ненужные руины, да шахтовые поселки, вырабатывающие руду, драгоценные и полудрагоценные камни, карбон – дорогостоящее сырье для магических и технических экспериментов.

Дверь распахнулась. Мэр Рерайт вздрогнул, поворачиваясь, и склонил голову, приветствуя вошедшего.

- Прошу, месье Ле’Ретифф! – Рерайт указал на кресло для посетителей – мягкое, немного ниже его собственного, обитое шоколадным бархатом, под цвет кабинетной мебели. Лучше всего невысокий, вынужденный носить каблуки, мэр чувствовал себя тогда, когда вынуждал посетителя смотреть на себя снизу вверх.

Ну в крайнем случае – глаза в глаза. – Прошу, садитесь. Чему обязан такой честью?

Посетителю на вид можно было дать от тридцати пяти до… мэр затруднился бы сказать, сколько. Не юноша, но и не старик; во всяком случае, в гриве огненно-рыжих кудрей, лежащих на плечах франка, седины не было. Мэр сощурился: на мгновение в рыжей шевелюре ему померещилась пляска огненных язычков.

Вошедший напоминал ягуара: изящный, стремительный, опасный.

С узкого костистого лица на мэра смотрел цепкий пронзительный взгляд. Один глаз зеленый, слегка прищуренный, второй из-под оранжевого монокля казался черным, словно ствол пистолета, направленного взрачок.

- Благодарю, месье.

Отвесив неглубокий поклон, Ле’Ретифф прошелся по кабинету, слегка помахивая карбонно-черной, украшенной чешуйчатой резьбой, тростью. Бронзовая голова барана, венчающая трость, неприкрыто скалилась ехидной ухмылкой.