Ветер будущей зимы

Как-то он стал ни с того ни с сего навязчиво доказывать забредшему к ним на свою беду Генкиному соседу, что тому категорически нельзя ездить на мотоцикле, и длился этот нудный ужас весь вечер напролёт. А однажды в пивной цапнул вдруг со стола Котофеевский складной нож и решительно потопал к чем-то не приглянувшемуся ему полноватому мужику – едва успели остановить.

Из этих бестолковостей несколько выбивался один случай, когда Лёнчик чуть не посреди пары, огорошив всех, раскричался на Ирку Ковалёву и объявил, что она серьёзно болеет и никому ничего не говорит.

Как он узнал об этом сам, было непонятно – Генка потом долго выспрашивал, но Лёнчик так и не признался. А тогда зарёванной Ирке, что таки подтвердила Лёнчиковы слова, всем курсом тут же накидали денег на лечение.

В общем, брать Лёнчика на пьянки старались избегать, а если уж, вот как сегодня, деваться было некуда, то следили, чтобы больше одной рюмки в него не попадало. И теперь Генке, как самому ответственному, лучше было остаться и это проконтролировать – тем более что на углу стола топорщил бороду забредший на шум пятикурсник Серёга по кличке Шуфутинский, а этот затейник мог Лёнчика и подпоить, чисто по приколу.

Котофеев пролез к выходу, сунул в карман деньги и даже, поддавшись настойчивым уговорам, опрокинул рюмку – на дорожку, но то оказалась подсунутая шутниками обычная вода.

Ночной город повеял Котофееву в лицо душноватой июньской теплотой. Подвыпившие звёзды выглядывали из-за многоэтажек и тополей, моргали с тёмного неба.

Издалека пахло чем-то цветущим.

У автобусной остановки топтались какие-то люди, и Котофееву неудержимо захотелось, чтобы его окликнули, спросили с понятными намерениями о сигарете. Сейчас, этой стремительно летящей летней ночью, он чувствовал себя непобедимым, неуязвимым и едва ли не бессмертным. Но то не враги и разбойники подкарауливали одиноких жертв, это шахтёры ждали свой автобус-вахтовку, и Котофеев им был совсем не нужен. Разочарованно вздохнув, он направился туда, где торчали недалеко друг от друга похожие на огневые точки два киоска-«батискафа».

Возвращаясь к светлеющей на фоне неба высокой коробке общежития, Котофеев ещё издалека заметил на крыльце две фигуры. «Блин, а когда не надо, так вот тебе пожалуйста», – весело подумал он, вертя в руках два стеклянных литровика – не самых, между прочим, дешёвых.

Но что бы ни делали здесь ночью эти два непонятных мужика, их Котофеев тоже не интересовал.