Краткое руководство по танцам между мирами

Что только в силах бывшего полковника первого разведывательного отряда было сохранить жилище своего босса в относительной целостности. Босса, возомнившего себя черт-подери-кем, когда он был лишь выскочкой-самоучкой; но никто, даже Ли, не находил в себе смелости сказать: “Знаете, мистер Шольтез, мне кажется, вам пора попридержать коней. Я не буду доставлять вам пять черных куриц к утру понедельника. Вы, по-моему, потеряли всяческие берега. А еще я увольняюсь, вы меня совсем довели своими идиотскими проделками.”

Где-то он видел этот весенний взгляд. Вот только где?

— Нет, — наконец, спустя паузу, честно ответил Ли. — И я буду рад, если вы представитесь.

Вежливость была его настоящим оружием. Он изучал, как меняется выражение лица незнакомки. Как морщится её маленький носик, как она прикладывает к лицу ладони и издает протяжный, полный отчаяния, вздох.

— Зеркала. Мне нужно зеркало, — рассеянно затараторила, осматриваясь, и тут же чертыхнулась, — конечно же! Все лопнули, твою же мать!

Внезапно она рухнула на колени, и оперевшись ладонями о дно из паркета натурального дерева, принялась всматриваться в своё отражение. Ли молча наблюдал за сценой, отчего-то напомнившей ему старинную картину о рождении древней богини: та стояла, нагая, только вышедшая из пены морской; и со всех сторон к ней слетались божества и нимфы, дабы провозгласить её существование, её великую красоту, которое не сотрёт время.

Незнакомка разглядывала себя добрых пять минут, а из её груди вырывались резкие, еле слышные выдохи. Кончики ее длинных волос намокли, как и рубашка. Ли не шевелился, стремясь не вмешиваться в ход вещей, который был ему, определенно, не подвластен: что, если это часть плана? Хотя, план этот, даже если не присматриваться, был шит белыми нитками, промок, обмяк и издавал запах поздней пожухлой листвы.

Наконец, белокурая девица изволила обернуться, и лицо её было ещё более недовольным, чем раньше, а щёки пылали нездоровым румянцем. Ли засомневался, встречал ли он раньше таких искрящихся злобой девчонок.

— Бела, – процедила сквозь зубы, — Бела Шольтез. И если ты попробуешь сказать что-то вроде “мне тебя так жаль”, я скормлю тебя вестешагским свиньям. Живьём.

Всё сразу встало на свои места. Ли почти облегчённо вздохнул. Не умер, и на том спасибо.

— План такой. Как говорил мой дед — сначала выпивка, а за ней дело, — Ли споткнулся на слове выпивка — кто знает, насколько это тело Белы будет расположено к старому доброму виски.