Вувер

Помню, даже с телевидения приезжали на кладбище, снимали большой сюжет для новостей. Да, ваш покорный слуга в телеке мелькнул на полминуты! Но я отвлёкся, простите. Итак, про ту очень странную историю.…Была середина августа, самый обычный день. Я пришёл утром, принял дела у сменщика и приступил к работе. Сторож на кладбище не только ночью обходит территорию, у него и днём много дел. Например, он заполняет похоронные документы и следит за ходом погребения, чтобы ничего не перепутали, чтобы все пришли на нужный участок.

День выдался суматошный. Последним, перед самым закрытием, хоронили старика. Гроб у него был самый дешёвый, и провожали его в последний путь только двое — мужчина и женщина лет пятидесяти. И они вовсе не выглядели скорбящими родственниками.

— Это сосед наш, — сказала женщина. — Мы смотрим, у него свет не горит, во двор никто не выходит. Заглянули с мужем в окно — а он уже и готов… От пьянки помер.

— Что сразу “от пьянки”? — возразил муж. — Может, сердце! Хотя выпить он любил, это правда.

Пока суть да дело, словоохотливые супруги рассказали, что старик жил в пригородном посёлке в частном доме. Был он был человеком скандальным, завистливым и жадным. Он постоянно ругался с соседями и после ссор ходил счастливый, а другие люди чувствовали себя разбитыми, будто вагоны разгружали. Старик любил выпить, иногда срывался в запои, и тогда становился особенно невыносим. Более-менее нормальные отношения у него сохранились только с одними соседями. Они-то теперь и провожали его в вечность.

Жена его умерла давно, выросшие дети жили далеко и общаться с папаней не рвались. Впрочем, как и он с ними. Когда соседи позвонили детям, те устраивать похороны отца не поехали, сославшись на неотложные дела. Но немного денег добрым соседям выслали, попросили устроить всё по мере сил и пообещали приехать позже.

…Вот наша маленькая процессия достигла нужного участка. Гроб опустили в могилу, забросали землёй и воткнули столбик с простенькой табличкой “Анатолий Васильевич Суханов, 1921-1997”.

На табличке была и фотография. На ней полный седой мужчина с клочковатой бородой презрительно кривил губы и смотрел неприятным, цепким взглядом. Казалось, глаза на фото двигались и неотрывно следили за тобой.

Даже мне, привыкшему ко всякому, на мгновение стало не по себе.

— Ну и фотографию вы выбрали! — сказал я. — Жуткая она какая-то.

— Какую нашли, — отозвался сосед. — Наследники захотят, поменяют.

Он вздохнул, присел и коснулся пальцами могильной земли.