Дети природы

Дети природы

Анри-Огюст Латимер

Дети природы

Милен Лакросс, дочь известного фабриканта оружия, слыла большой оригиналкой. В ранней юности она носилась по лесам, подобно Артемиде, в компании своей подружки Жаннет Лескомб, и стреляла самую разнообразную дичь, от кроликов до благородных оленей и от куликов до грифов. Её не интересовали только хищники и крупные копытные; признавая их силу, Милен видела в них нечто равное своим запросам. Впоследствии, однако, с Милен произошла какая-то трансформация, и из неутомимой охотницы она превратилась в ярую защитницу дикой природы, доходившую до фанатизма в своих представлениях об этике убийства живых существ.

—Тигры и львы убивают для еды или из охотничьего инстинкта,— говорила она,— но скажите мне, для чего убивает человек?! Трусливейшее и ничтожнейшее из всех живых существ, человек рождён для страха и пресмыкания перед подлинными хозяевами жизни. А между тем, даже самый презренный дикарь готов выйти на льва или тигра с кремнёвым копьём, не говоря уже о скорострельной винтовке! Хорош был бы этот герой, не будь у него в руках ничего, против клыков и когтей, против рогов и таранной атаки благородного зверя! Решительно, это глубочайший из пороков нашей так называемой цивилизации: каждый, буквально каждый её представитель, каким бы ничтожным он ни был, не погнушался и не постыдился попробовать кровавого мяса убитых зверей, каждый прикоснулся хоть раз к утвари, сделанной из меха и кожи! Эта несправедливость природы должна быть самым решительным образом устранена! Человек, знай своё место!

Пока Милен Лакросс говорила это в своём кругу, наградой её служили одни лишь восторженные восклицания единомышленников. К сожалению, дочь магната своим кругом общения не ограничилась и понесла открывшуюся ей истину в массы, проповедуя нечто среднее между принудительным вегетарианством для абсолютного большинства населения и прямым сокращением его, этого населения, численности. Стоило ей выйти на поле публичной дискуссии, как в неё вцепился Антуан Калле, молодой радикальный журналист, работавший на редакцию «Юманите» и десяток других популярных журналов леворадикальной направленности.

Дело происходило в годы затишья, когда весна 1968-го уже позабылась, и будущий президент СССР уверенно пожимал в Рейкьявике руку могильщикам вверенной ему страны, поэтому в те годы левых никто в Европе особенно не боялся,и будущее казалось безоблачным.