Ведьмин внук

— Тохе с Алинкой что сказать? — ловит своим вопросом Лёня, прежде чем Артём успевает выскочить под дождь. — На случай, если ты снова про чат забудешь.

— Что меня бабка с чертями утащила, — ворчит Артём, всё-таки натягивая капюшон. — Может на выхах получится. Пока.

Он сбегает по ступеням, будто выпущенный из пращи камень, чтобы Лёня уж точно не успел его поймать и ещё чего-нибудь спросить или уточнить. Ответить ему всё равно нечего. Да и расписание незавидное: школа, дом, магазин, уроки, нужное подчеркнуть, бабка и немного потупить в комп. Даже гитару пришлось забросить и та теперь покрывается пылью на стеллаже. А от бабки ничего кроме недовольства так и нет. Недовольство и взгляды, неприятные, тяжёлые взгляды, куда бы он ни пошёл. И тихое ворчание: «Жаль пацан, был бы девчонкой... Вот Сонечка, хорошая девочка».

Хорошая девочка Сонечка — вторая внучка, дочка младшей сестры отца, которую сам Артём видел последний раз лишь в глубоком детстве.

— Ну не девчонка я, чего пристала, — под нос ворчит Артём, вспоминая вечные причитания бабки, и бодро скачет по разлившейся на пути луже, зачерпывая полные кроссовки воды. Чертыхается, чувствуя, как та хлюпает, обволакивая и холодя ноги.

Пищит замок, когда Артём втыкает таблетку ключа в паз, и подъезд встречает темнотой, тишиной, а главное сухостью.

В кроссовках до сих пор хлюпает, так что на свой этаж Артём почти взлетает и ключ как-то быстро попадает в замок, даже искать щель не приходится.

— Ба, я дома!

Артём кричит, помня о чужой глухоте. Обозначает себя, чтобы она не пугалась, когда он появится на пороге гостиной. Вот только голос словно вязнет в этой плотной, ощутимой тишине.

Мокрые кроссовки находят своё пристанище на обувном лотке, куртка — на крючке, только рюкзак падает не на своё место, выскользнув из разжавшихся пальцев. Тихое, недовольное ворчание звучит совсем непривычно. Слишком оно какое-то глухое и надтреснутое...

— Баб?!

Ноги в мокрых носках скользят по светлому линолеуму, когда Артём срывается с места.

Вид пытающейся подняться с пола бабки неприятно царапает что-то внутри, растворяя всё недовольство.

— Давай помогу. Давай...

Артём давится собственными словами, когда бабка отмахивается, зло сверкая на него глазами.

— Уйди! — звучит вполне отчетливо. Бабка снова пытается подняться и снова терпит поражение.