Галя, у нас отмена

Кстати, где он? – Василина покосилась на часы – барон, как и все аристократы, был пунктуален и приходил в одно и тоже время.

– А титул он не в этом же магазине покупал?

– Нет, но барон очень утонченный человек. Так чувствует время!..

Барон был холост, и Василина имела на него определенные виды.

– Ну да, как собака Павлова – слюноотделение по звонку будильника. Ладно, тащи уже свое Пино Гриджио. Вы его все равно хранили неправильно, и грош ему цена поэтому.

Продавщица протянула вино, и рука ее дрогнула – бутылка была последняя, и распить ее она мечтала с другим.

Муравей сорвал фольгу с акцизом, тонким пальцем вдавил внутрь пробку, поднес бутылку к ноздрям едва заметного носа и втянул аромат.

– А, надо сказать, ничего, очень даже ничего. Под такое вино можно и хрусталь достать.

Муравей запустил руку обратно в Маасдам, пошарил внутри, просунул ее до локтя, и вдруг его дернули с той стороны.

– А-а-атпустите, суки! – рука нырнула вглубь до плеча, шляпа слетела, голова уперлась в прилавок, но вторая рука надежно держала бутылку, ни на градус не наклонив ее в сторону.

Василина Савельевна от увиденного захотела в обморок, но любопытство взяло верх. Муравей выдернул руку из сыра, приложил к затягивающейся дыре ухо и прислушался.

– Представляешь, Вась, – выпрямился он и подобрал упавшую шляпу, – мне только что шенген закрыли. Придется внедрять культуру крупнодырчатых сыров в какой-нибудь Азии.

– В смысле, шенген? У вас там в сыре что, таможня есть?

– Разумеется, нет, – Муравей опять запустил руку в сыр и вынул два бокала, – но если меня на улице Парижа остановят и попросят документы.

..

– А все так могут через сыр – в Париж? – Василина сглотнула слюну, глядя как незваный гость наливает в бокалы вино, и ее хрустящим круассаном поманил ветер странствий.

– Нет, путешествовать сквозь сыр могут только муравьи, ну еще иногда мыши, но у них проблема, они начинают сыр тупо жрать, и сырный портал накрывается медным тазом. А муравьи бегут по дырам, и у нас все получается.

Чем больше дыры, тем легче бежать. В сыр без дыр, в какой-нибудь, прости господи, колбасный, бежать невозможно.

– Надо родиться муравьем, значит, – обреченно опустила локоны Василина.

– Необязательно, – Муравей отобрал у женщины нож и нарезал тот самый сыр, из которого сам вышел, тонкими почти прозрачными слайсами, – надо открыть в себе муравья, примириться с ним и принять новую сущность.

– И я так смогу?

– И ты. Только нужно имя, ломающее реальность.