Галя, у нас отмена

Вот я, например, Муравей Имени Кандинского, а у тебя есть что-то, от чего твоя реальность ломается?

– Есть, когда в супермаркете слышу – “Галя, у нас отмена” я просто зависаю как старый компьютер.

– Прекрасное имя. Теперь тебя зовут – Галя У Нас Отмена. А остальное легко. Представь себя муравьем, одним из… сколько в Костроме жителей?

– Тысяч двести, может больше.

– Вот ты один из муравьев в двухсот тысячном муравейнике. Ты каждый день делаешь свою работу. Пашешь, чтобы выжить, вырастить таких же как сама, а дальше они будут пахать, и так день за днем как белка по ленте Мебиуса, и конца этому нет.

– А смерть?

– Смерти нет, колесо Сансары не остановить. В общем, давай, вино греется. За тебя, Галя! Ты – прирожденный муравей!

Бокалы зазвенели, вино поцеловало рот, и сладость Маасдама оттенила сухой вкус белого винограда, собранного на склонах итальянских предместий.

– Василина Савельевна, вы меня, конечно, простите, но не могли бы вы закончить свою пьянку и отпустить мне товар. Я жду в гости графа Кравченко.

Перед витриной стоял пожилой господин в джинсах, растянутой футболке и не сходящемся на широком пузе пиджаке приличного дома моды.

– Картамышкин! – закричал Муравей. – Как ты раздобрел с тех пор как в девяностые челночил. Баронство у Голицына покупал?

– Та ты что, у него дорого, – отмахнулся барон Картамышкин и вдруг понял, что совершенно не знает собеседника, – Вы кто такой? Я на вас сейчас в полицию заявлю!

Картамышкин залез в карман необъятных джинсов и вытащил из него трубку дискового телефона с тянущемся обратно витым шнуром.

– Полиция! – заорал Картамышкин и выскочил из магазина, – скорее, холопы совсем распоясались!..

– Нда…, – сказал Муравей, – вот что, Галя. Валить надо.

Галя грустно посмотрела вслед удаляющийся вдаль необъятной задницы Картамышкина. “А могла бы баронессой стать…” – вздохнула она.

Тем временем, Муравей скинул надрезанный сыр с прилавка, достал из коробки вторую голову Маасдама, разорвал упаковку и схватил женщину за руку:

– Главное при заныривании в туннель, это осознание невыносимой легкости муравья.

Продавщица посмотрела на Муравья, потом на магазинчик, потом опять на муравья и кивнула.

– Я Муравей Имени Кандинского. А ты кто?

– Я Галя-У-Нас-Отмена.

– Погнали, Галя!

Галю резко выдернуло из этого мира в желтый тоннель сыра. Впереди нее бежал муравей и она, бойко перебирая ножками, старалась от него не отставать.