Татарские сказки

Сын уговаривал провести газ, но старик все отнекивался, цепляясь за старый уклад, словно мертвец за ускользающую жизнь. Напившись чаю, старик долго ходил по дому, запинаясь о полосатые половички, и гремел чугунными сковородами, пугая домового. Как стемнело, он закрыл дверь и пошел к сгрудившимся на другом конце поля домикам. Нужный дом оказался на дальнем конце деревни, там, где река, сделав, крюк подступала к деревенским огородам. Раньше тут стояла мельница. Ее сруб и остатки колеса до сих пор торчали из камышей, служа гнездовьем для уток.

 

- Маша! Маша! Маша! 

Пес, узнав ночного гостя, забился в будку тихо скуля. Дверь открылась, и на пороге показалась невысокая полная старуха в длинном платье изумрудного цвета. Толстая седая коса виднелась из-под белого платка, завязанного по-татарски под подбородком. 

- Чо не сидится тебе, бабай. Ночь на дворе. 

- Поговорить пришел. 

Старуха высунулась из-за двери и воровато посмотрела по сторонам.

- Заходи. Соседи увидят, сраму не оберешься.

Где это видано на седьмом десятке женихов водить!

- На тридцать седьмом, - поправил ее старик. - На, дочке отдашь. Скажи, чтобы не теряла.

Старик протянул через порог завернутый в носовой платок гребень. Старуха впустила позднего гостя и, поблагодарив, взяла находку. Пока старик, кряхтя, переобувался, старуха собирала поздний ужин. Не прошло и получаса, как на накрытом белой скатертью столе появился начищенный самовар, варенье и пироги с капустой. Налив кипящий чай в пузатую расписную чашку, старик сунул туда половинку лимона и два куска рафинада.

Шумно отхлебнув, он начал жаловаться на чужаков. Жаловался на выдранные с корнем незабудки, потоптанную поляну, на порубленные на костер осинки, на громкую музыку, что пугали лесных обитателей. Старуха слушала и, зевая, подливала позднему гостю чая. 

- Ты мне лучше правду скажи, - перебила женщина поток жалоб, потоком лившиеся из уст старика. 

- Какую? 

- Я тебя много лет знаю, матурым, - хитро прищурилась женщина. - Не просто ты о лютиках печешься.

Что в лесу хранишь? 

- Духов оберегаю. Это их лес, а не людей,- фыркнул старик, отводя глаза. 

Черная кошка, проскользнув в открытую форточку, грациозно перемахнула через заставленный геранью подоконник и, покачивая лоснящимися боками, поплыла к женщине, едва касаясь мягкими лапами полосатых половиков. Уткнувшись в вышитые войлочные тапки, она громко замурлыкала, словно о чем-то сообщая хозяйке. 

- Не хочешь, не говори.