Север Москвы

Голос ее звучал бодро и немного взбудораженно.— Вика! — потребовала она. — Тут написано «Барнаул», но по-английски! И еще «картриджи». Такие годятся?Я поморщилась и зашипела. Леша покосился на меня.— Наталья, секунду.Я вышла из комнаты и закрылась в туалете.— Алло?— Тут написано «Барнаул» по-английски! — повторила Наталья. Почему-то этот факт ее взволновал.— Да, — сказала я. — Это картриджи из Барнаула. Там есть обозначение «девять на девятнадцать»?— Такая красно-зеленая коробка. Тяжелая!Мне захотелось удариться лбом о стену.

— Наталья. Там есть обозначение «девять на девятнадцать»?— Сейчас посмотрю... а, да! Есть!— Значит, годятся.— Сколько брать?— Сколько унесешь.В трубке зашуршало, Наталья замялась.— Они очень тяжелые, — сказала она наконец. — Я пять коробок возьму.Мы поговорили еще немного и выяснили, что Наталья принесет банку чистящей смазки, а запасного магазина добыть не смогли, вернее, добыли какой-то, но он оказался бракованным. Я провела ладонью по лицу и подумала, что отделалась малой кровью.— Вика, — сказала Наталья напоследок, — я созвонилась с Мишей. Он свободен в воскресенье и будет ждать тебя возле Боровицкой. Телефон его я тебе эсэмэской сброшу.— Спасибо. 

Раньше, до того, как все изменилось, мне нравилась фразочка «перед смертью не надышишься». Я повторяла ее к месту и не к месту. Когда Наталья отключилась, я подумала, что теперь-то прочувствую значение этой фразы сполна. Четверг, пятница, суббота — достаточно времени, чтобы сойти с ума в ожидании.Но как-то не вышло.Наверное, дело было в доме Валентины Петровны.

Он искренне поверил мне и приютил меня с любовью и теплотой. И Астра перестала на меня сердиться. Я перевезла вещи, хорошо спала, решила пару старых рабочих проблем. У меня не получалось чувствовать опасность. Я и не стремилась о ней думать. Какой в этом смысл? Через три дня мне понадобится вся моя выдержка. Глупо было бы потратить ее заранее....Мишу, повелителя метропоездов, было видно издалека. Он курил возле вестибюля станции, разглядывая меня, пока я подходила быстрым шагом. Рюкзак у него оказался точно такой же, как у меня, только другого цвета: у меня — синий, а на плече Миши висел зеленый. И весь Миша был зеленый и пятнистый — в полевой форме и берцах «Англия». Выглядел он внушительно — косая сажень в плечах, почти два метра роста. Голубоглазый блондин. Он посмотрел на меня сверху вниз и поздоровался.— Привет, — сказала я, глядя на его ботинки. — Не промокают?— А я их влагооталкивающей, — сказал Миша.— Это правильно.