Дом на Волчьих Выселках

 — Слушай, Петрович, я уже здесь, тебя когда ждать?

— Как же «здесь», когда ты сам говоришь, у девятнадцатого? У меня двадцать девятый!

— Так я там скоро буду.

— А-а… Тогда да, там встретимся. Давай.

«Давать тебе жена будет», — подумал, но не сказал Егор.

— Извините, Вера… как вас по батюшке?

— Васильевна, — сказала бабка.

— Ошибочка вышла, Вера Васильевна. Мне, оказывается, неправильно адрес написали. Мне к двадцать девятому.

— А-а! К Петровичу, значит? Который дом второй год продаёт? Ну, так бы сразу и сказали…

Егора неприятно царапнуло сообщение, что его контрагент «второй год дом продаёт», но он решил не заострять на этом внимание.

— … а то «продай да продай, бабка, дом»… Это вам туда, за ручей идти. Вот водокачку видите? На неё ориентируйтесь, не промахнётесь. (Слово «ориентируйтесь» в бабкиных устах ему понравилось.) Прямо по дороге, а там бетонный мост.

— Спасибо, Вера Васильевна, огромное спасибо!

* * *

К дому двадцать девять он пришёл нескоро. Решив вознаградить себя за все злоключения, он отыскал магазин, купил там «сникерс» и стакан чая. Не спеша закусил возле столика, наслаждаясь прохладой торгового зала — солнце уже поднялось и жарило во всю мощь. Потом так же неторопливо пошёл по улочке, посматривая на будущих соседей и их дома. Соседи производили хорошее впечатление — не пропитые маргиналы, которые не побрезгуют вломиться в дом, чтобы упереть дырявое ведро, но и не олигархи, рядом с которыми он будет чувствовать себя нищебродом.

Так, нормальный «средний класс». Огородов, как он заметил, почти никто не держал — на участках, если они не были закрыты глухими заборами, виднелись подстриженные лужайки, на которых играла мелюзга и загорали их родители, у многих были устроены цветники и кое-где росли яблони.

Один раз он задержался, глядя, как два кота устроили разборку. Один из бойцов был пушистый серый здоровяк, второй — поменьше, неопределённого окраса, жилистый и украшенный боевыми шрамами: вместо ушей — бесформенные обрывки, нос разделён на две неравные части, а левая щека начисто откушена, отчего котик производил совершенно кошмарное впечатление. В сумерках он сошёл бы за демона.