Песнь Орфея

— Вы это видите?

Орфей рискнул посмотреть, куда указывал взволнованный обладатель голоса. По растрескавшейся от времени и сырости стене с потускневшей и облупившейся краской медленно ползли тоненькие побеги дикого винограда. С каждым отвоеванным сантиметром побеги наливались силой и соком. Появлялись ярко зеленые листья, созревали неправдоподобно большие ягоды. Музыка гремела, наполняясь мощью и густотой одновременно с виноградом. Потом несколько ягод лопнули, выпирая перезрелой мякотью через тонкую кожицу, и в воздухе разлился оглушающий запах молодого вина

— Получилось, — ликовал кто-то.

— Вы все записываете, — раненым гиппопотамом взревел человек, ругавший Орфея за опоздание. — Мы не можем потерять эти данные. Вы слышите?!. Не можем.

Все засуетились. Кто-то судорожно пытался переписать информацию с монитора в блокнот, используя для этого сломанный карандаш, кто-то пытался оторвать с лозы несколько листочков. Мягкая зелень оказалась острее бритвенной стали — капельки крови из разрезанного пальца смешались с дорожной пылью.

Поэтому он резко прекратил играть. Звуки музыки смолкли. Виноградная лоза мгновенно увяла, превратившись в мелкую, почти невесомую труху, которая легким дымком испарилась в воздухе. И только звонкое эхо мелодии замолкало где-то в высоте над остановкой.

Казалось, что это чей-то ехидный смешок.

— Что это все было? — онемевшими губами сказал Орфей.

На него уставились дикими, возбужденными глазами.

— Мы до них достучались, — ответили ему наконец.

Понятней от этого не стало.

***

... рассчитались с ним сегодня щедро. Сверху добавили довольно крупную премию на порядок больше оговоренной суммы. Орфей уже радостно предвкушал сладкое бремя траты. Сами же его наниматели довольно что-то обсуждали и вообще были возбуждены сверх меры.

— Мы вам благодарны, — сказали они музыканту. — вы даже не представляете на сколько мы вам признательны.

Орфей расплылся в довольной улыбке.

— Мы вам обязательно позвоним еще, — сказали ему. — Теперь мы будем работать только с вами, и сумма вашего вознаграждения значительно возрастет.

Это было приятно, и Орфей мямлил что-то невразумительное, ничегошеньки не понимая в окружающей его суете. Но, вскоре, после десятка новых благодарностей его оставили, наконец, в покое, дав содрать с тела датчики, вытереться твердым, вафельным полотенцем и накинуть хитон. Теперь Орфея занимала мысль о ловле такси в этой глуши.