Песнь Орфея

Это была молодая женщина с встрепанными грязно-рыжими волосами. Лицо ее дергалось в диком, бешеном ритме, а глаза горели диким, жарким огнем. Её хитон, украшенный лисьими шкурками, был разодран и голые груди, с большими красно-коричневыми сосками, бесстыже торчали из прорех. Пальцы у нее были скрючены, и женщина изредка начинала делать попытки выцарапать себе глаза, оставляя длинные, кровавые полосы на бледной коже.

Это было отвратительное зрелище.

Это было притягательное зрелище.

Орфей попятился не в силах отвести взгляд от безумицы.

А та замерла, покачиваясь из стороны в сторону, и вдруг резко пустилась в пляс, высоко задирая ноги и продолжая завывать на одной долгой, протяжной ноте. Хитон с нее окончательно свалился, но танцовщицу не смущала эта внезапная нагота. Орфею же стало холодно. Он чувствовал, как мурашки бежали вдоль его спины.

— Эвоэ, Вакх!!! Эвоэ!..

Перед Орфеем была вакханка.

***

Сигарет в магазине не оказалось и пришлось обогнуть дом, чтобы забежать в круглосуточный киоск.

Сонная и вялая продавщица с трудом отыскала нужную пачку, а потом так же долго и вяло отсчитывала сдачу. Руки её подрагивали и она, не скрываясь, зевала. Орфей терпеливо дождался денег, дежурно поблагодарил и выскочил, торопливо сдирая обертку и доставая сигарету.

Курить хотелось до безумия.

... вакханка, по счастливой случайности, не заметила музыканта. Потанцевав под фонарем минут двадцать — она так же внезапно сгинула, как и появилась. Взмокший и с бешено стучащимся сердцем Орфей так и не увидел куда.

И только разодранный на длинные полосы хитон, оставшийся на месте, убеждал всем своим видом, что это была не галлюцинация...

Орфей остановился возле двери подъезда — докуривать сигарету. В голову лезли совершенно дурацкие мысли. Самой главной среди них было, что он опять вляпался в очередные неприятности. И от этого становилось не по себе. И сигарета от этого горчила все сильнее. Музыкант выкинул окурок в ближайшие кусты и, открыв двери, зашел домой.

Уже на кухне он приготовил себе яичницу с сыром щедро приправленную майонезом и заварил большую кружку чаю.

После ужина, который можно было назвать и ранним завтраком с учетом, что времени было уже три утра, Орфей сообразил себе несколько бутербродов и прошел в комнату.

Ноутбук работал — честно отображая лупоглазых рыбок и хвостатых тритонов. Орфей пошевелил мышкой и вывел на обозрение рабочий стол с ярлычками нужных программ. Сигнал Афинской Паутинки горел ярким, синим цветом.