Если только захотеть...

Потому Максим, стараясь ни о чём не думать, ничего не взвешивать, не пытаясь искать какие-либо объяснения, просто подошёл к окошку, взобрался на подоконник и сделал шаг вниз. Небо вздрогнуло, и все краски нелепо перемешались. Пока ещё сумерки не превратили окружающее пространство в суровое покрывало тьмы, глаза могли видеть чётко, и на удивление – особенно чётко. Каждый камешек на земле можно было разглядеть, и можно было убедиться, насколько быстро он приближается. Удивительно быстро, но лица людей, которые, все, как один, увидели падение из окна незадачливого самоубийцы, наоборот, поворачивались крайне медленно.

Вот такой удивительный эффект, летящий асфальт, должный быть недвижимым, и заторможенные движения лица, сводил напоследок с ума. Хорошо, что это будет быстро.

Но быстро не получалось. Максиму казалось, что он падает уже целую вечность. И более всего давил на мозг нестерпимый свист, напоминающий нечеловеческий визг, визг преданой жизни. В ушах был только этот свист, в глазах – стремительно-замедленные перемещения, а подсознание неожиданно выдало невозможную для Холодова мысль: «Нет! Не хочу умирать!» Упрямое сознание спорило и упиралось этой неожиданной догадке: «Сам хотел…, сам решил».

Но подсознание уже вопило на всех возможных и невозможных частотах голосами всех людей и нелюдей, животных, птиц и даже немых растений: «Не умирать! Нет!»

«Нет! Нельзя упасть!» – успел подумать Максим, когда до смертоносной поверхности асфальта оставалось сантиметров десять. Он так захотел этого, и вдруг сам поверил в то, что не упадёт.

Поверил так сильно, что позабыл о том, что такого быть не может, – если тело падает, то оно не может не упасть.

Но Макс не упал. Произошло то, что заставило его крепко зажмуриться. Нет, это был не оглушительный грохот, не ослепительная вспышка, не пронзительный крик. Нет, скорее произошло обратное. Неожиданно всё затихло, умолкло, замерло, но это случилось так резко, что испугало Максима сильнее, чем, если бы случились вышеописанные громыхания и полыхания.

Холодов подумал, что он разбился, всё-таки умер вот так безболезненно, так как исчезли все признаки окружающего мира. Даже самого слабого ветерка он не ощущал, и, готов был поклясться, что воздуха, которым дышит обычный человек, уже не существовало. Ни звуков, ни запахов, ни ощущений. Для подтверждения своей догадки стоило только открыть крепко зажмуренные глаза. Как ни странно, Максим боялся сделать это. Он чувствовал, что сам-то он существует.