Если только захотеть...

Если только захотеть...

Роберт Морра

Если только захотеть...

Пролог.

«Если ты есть, если ты создал всё то, чем нам суждено наслаждаться или убиваться, почему ты обрёк меня на одиночество?! Почему не догадался создать вторую версию моего сознания? Не потому ли, что ты сам всегда был один и останешься одиноким? Ты сможешь возразить мне, поспорить со мной, раздавить моё мнение, распотрошить моё понимание? Ты скажешь, что ты вовсе не ОДИН, ты – ЕДИН. А не одно ли это и то же?! Если ты являешься всем, то, значит, ничего и никого кроме тебя нет, и не самое кошмарное ли это воплощение одиночества?!

Слишком много вопросов. Слишком много для нас одних.

Хорошо, я отстану от тебя. Но только ответь мне на последний вопрос. Зачем ты создал нас по образу своему и подобию, таких же одиноких как и ты, бесконечно одиноких в множестве твоих копий? Просто ответь, зачем, и я отстану».

Глава Первая и Последняя.

День покорно уступил место густеющим сумеркам, настырный шум несущихся вдоль шоссе автомобилей приобретал убаюкивающую окраску, надоедливый говор застрявших во дворах отдельных представителей рода людского становился менее деловитым, но более праздным и беззаботным, очень щедро отыгрываясь на увеличении своей громкости. Очень забавно этот пьянеющий базар взрослого люда смешивался со звонким лепетом увлекшейся вечерними прогулками детворой.

Максим Холодов сидел на кособоком стуле в однокомнатной квартирке на девятом этаже одного из многочисленных домов-муравейников и принимал решение. Он решил этим же вечером завершить собственную бесполезную жизнь. Со способом суицида он определился сразу же, почти не рассматривая многочисленные варианты. Место обитания Максима давало ответ на этот вопрос достаточно определённо – вот Вам девятый этаж, просторно распахнутая форточка и жёсткая составляющая пролегающей под окнами проезжей части. Шагнул вниз, хрястнулся об асфальт, пораскинул мозгами и свободен. Всё просто и со вкусом. Другие варианты Макс сразу же вычеркнул, даже особо не примеряя их на себя. Давиться в петле, насиловать желудок таблетками или ядами, кромсать руки в поисках скользких вен или топиться в видавшей лучшие годы ванной он не собирался. Холодов решил, что данные мучительные действия могли бы стать слишком щедрым подарком окружающему миру, чего этот мир никак не заслуживал.