Моими глазами

Сделать-то ничего не сделает, разве что прикажет оставить новичка в покое, но, если Маилс не послушается, может отказать наливать ему. 

            – Ну ты, глухой, пошевеливайся! Разозлить меня хочешь? 

            Маилс придвинулся к странному мужчине, потянулся, дабы схватить наглеца за шкирку… как вдруг тот повернулся. Маилс забыл всё, что хотел сказать. Кажется, он вообще забыл все слова. Ибо в этих тёмно-серых глазах было что-то такое… отчего Маилс вернулся в детство.

Воспоминания, которые он похоронил где-то в глубине души, ударили в голову сильнее самого креплёного портвейна. Маилс впервые за долгие годы вновь почувствовал себя испуганным сопляком, который спрятался в погребе, когда пьянчуга-отец, вернувшись с работы, снова разбушевался и принялся избивать брата, сестру и даже мать, костеря нерадивую семейку на чём свет стоит. Страшные образы детства разом навалились на Маилса. Вот только они были… ярче, чем просто воспоминания.

Словно он опять стал тем беззащитным мальчишкой. 

            Пуф! Мгновение, и всё прошло. Вот Маилс снова стал собой – сильный, здоровый, бесстрашный, смотрит в эти непроницаемые серые глаза… а под ложечкой-то сосёт! 

            – Я… говорю, – пробормотал Маилс, встряхнув головой, – монету гони…

            Сероглазый смотрел ещё несколько секунд, а затем отвернулся, однако легче Маилсу не стало.

Ему очень захотелось отойти. Но неужели он позволит себе посрамиться? Ни за что! Следует доказать, что он всё ещё победитель. Просто надо сделать это побыстрее. 

            – Если монеты нет… могу элем взять. 

            Маилс потянулся к бочонку, почувствовал пальцами гладкое дерево, и уверенность начала возвращаться. Сероглазый продолжал пялиться в одну точку. Ну и хорошо! 

            – Короче, бочонок я заберу.

Как уплату… Можешь сидеть дальше. Бывай…

            – Что здесь происходит? 

            Маилс обернулся. За спиной стоял невысокий и жилистый паренёк, одетый как обычный рабочий порта – в старую размахайку и широкие бриджи. Ноги его были босыми и грязными. Симпатичное загорелое лицо покрывала щетина, а голову – короткий ёжик тёмных волос.