Особо одаренные

Особо одаренные

Андрей Ланиус

Особо одаренные

На массивной деревянной двери кабинета висела табличка с крупной надписью: ДИРЕКТОР НИИ БОТАНИКИ СКРЫТНИК ФЁДОР ИВАНОВИЧ, а ниже – более мелко: «Все науки интересны по-своему, и лишь генетика устанавливает законы, по которым мы живем, и прежде чем постучаться и войти, подумай, что ты сделал для науки?» После прочтения не каждый отваживался даже постучаться, но смелым, которых было совсем немного, представлялась при входе такая картина: в большом черном кожаном кресле, непринужденно развалившись, с чувством собственного достоинства, которое было обозначено его немигающими небольшими голубыми глазами, излучающими пламень и устремленными на посетителя, сидел неподвижно директор института.

Так же неподвижно под потолком за его спиной висел в позолоченной раме огромный портрет патриарха и основателя современной генетики Менделя Грегора Иоганна. С портрета целеустремленно и решительно взирало открытое округлое лицо с большим, даже очень, лбом и прямым носом, на котором восседали очки в металлической оправе, точно такие же, как у директора. Дела в институте, скажем честно, шли неважно: новые законы не открывались, растения и животные скрещивались неохотно, ничего не изобреталось, лишь иногда печатались статьи, да и то исключительно в местных изданиях. Директор на планерках рвал и метал (в основном, стаканы с водой), называл всех без исключения лодырями и бездарностями. Начальники отделов и лабораторий шли планироваться строевым шагом, как на групповой эшафот. Однажды вызвал Федор Иванович Луку Закатина, молодого, подающего надежды специалиста, защитившего магистерскую диссертацию, и недовольно начал распекать:– Раненько, раненько, Лука, звезда твоя закатилась, мысли твои плесенью покрылись, взбодрись, вспомни патриарха, где статьи, публикации? Не вижу креативности мышления! Мендель в твои годы открыл три закона, а ты не можешь написать ни одной путной статьи, совсем перестал публиковаться, уволю! – громко сотрясая воздушное пространство своего кабинета сначала басом, а потом резко перейдя на фальцет, закончил директор. На что Лука дрожащим голосом возразил:– Так Мендель жил в монастыре, одиночкой, в келье, ему никто не мешал, а у меня семья…– Неубедительно, неубедительно, – качая головой, раздраженно прорычал Федор Иванович. – Но я тебе создам такие же условия! – решительно продолжил директор.