Поцелуй на краю ночи

Но главной потребностью оставался голод.

Облизнув выступившие клыки, он потянулся к дорожной сумке и вынул жестянку. Кровь, которую выдали в бюро, была холодной и уже слегка загустевшей, несмотря на консерванты. Совсем другое дело — кровь Рокси Медоу. Горячая, ароматная, она лилась бы в его горло ровными толчками, пока полностью не иссякла.

Звонок телефона прервал его фантазии, и Лютер принял вызов.

— Лютер! — послышался жизнерадостный голос Джессики. — Уже добрался? Как город? Ездил в участок? Жилье подобрал?

— Еду в отель, — бросил он, потрогав кончиком языка клыки, которые все никак не втягивались.

Ему не удалось обмануть голод. Все его тело жаждало горячей крови девушки, которая осталась позади, такая одинокая и беззащитная посреди пустой ночной улицы. И это в городе, где совсем недавно произошло убийство.

Может, развернуться? Проследить, чтобы Рокси Медоу благополучно добралась домой? Но кто защитит ее от него самого?

— Не забудь повесить табличку «Не беспокоить», чтобы горничные не подняли шум, — заботливо напомнила Джессика.

— Мне нужно разрешение, — выпалил он.

Джессика помолчала и осторожно уточнила:

— Я правильно понимаю? То самое разрешение?

— Да.

В самом деле, у него есть право. Тщательно прописанное в договоре с бюро.

— Мне казалось, наш альтернативный вариант тебя вполне устраивает, — голос Джессики звучал растерянно, но Лютер пока сам толком не понимал, что с ним происходит.

— Устраивал, — подтвердил он. — Но сейчас я хочу разрешение. Медоу. Танорок.

Послышался короткий неодобрительный вздох, стук клавиш.

Он почти видел, как Джессика хмурит брови, грозные и широкие — по последней моде, и совершенно не подходящие к ее мягким чертам. Это было забавно — наблюдать за метаморфозами ее внешности. Она то худела, то толстела, то красила свои светлые волосы во внезапные цвета вроде розового и бирюзового, а ее брови он помнил еще безжалостно выщипанными ниточками, которые высоко изгибались над круглыми голубыми глазами, придавая ей удивленный вид.

Если бы ему вздумалось выщипать брови, то они отросли бы лет через пять, не меньше.

Застрял как муха в янтаре, и вся его жизнь напоминала медленный тягостный сон. Что плохого в том, чтобы хоть на короткий момент проснуться и почувствовать вкус жизни? Или вкус девушки, которая как наивный мотылек сама летела навстречу смерти.

— Вижу миссис Медоу, Сесилия, шестьдесят один год. Лютер, это исключено! — воскликнула Джессика с явным облегчением. — Она не входит в допустимую возрастную группу.