Процедура

И уж точно не будет благодарна виновнику испорченного вечера! 

 Молчание «безопасности» и напряженное сверление меня взглядом затянулось. Но я смотрел в упор в холодные глаза убийцы и не опускал взгляд. Краем глаза я видел, что Жорик приплясывает от нетерпения, застоялся, чешутся кулаки. И вот оно! То, чего я ждал весь этот день, пока бесконечно длится этот дурацкий разговор – мерцающая змейка, едва уловимая взглядом. Прозрачная, но с другой плотностью воздуха, и потому заметная, если знать, что видеть.

Скользнула вокруг головы Анатолия Ивановича, ощупывая, пробуя, как меня когда-то. 

- Оцени меня! – тихо, но убедительно говорил я, совсем как тот, с его интонациями и тембром. – Каковы мои реальные шансы выиграть в безвыигрышную лотерею? Каковы шансы заполучить такую женщину, как Елена? 

 - Не разговаривай с ним, - бросил, наконец, «безопасность», не глядя на Жорика и вышел.

Я перевел взгляд на своего охранника. Руки и лодыжки уже совсем онемели, плечи, шею и весь позвоночник невыносимо ломило от связанных рук, а мочевой готов был разорваться.

Жорик в недоумении, таращился на меня.

- Ты, в натуре, отморозок!

- Кажется, ты нарушил приказ, - я сильно напрягся, чтобы говорить спокойно. - А вот приказа бить у тебя не было! Хочешь расстроить Анатолия Ивановича?

Жорик отошел в темноту, ударил кулаком в стену, сматерился. Сел на стул шефа и некоторое время пялился. Вскоре зевнул и достал телефон.

Предоставленный самому себе, я занялся тем, что обдумал свое положение.

«Безопасность» ушел проверять мои слова и корректировать инструкции - Елену нельзя игнорировать. Пусть проверят. Олю и Алика наверняка уже допросили. Чем больше подтверждений моим словам, тем больше веры Анатолия Ивановича. Чем больше его веры, тем больше плюсов мне.

Вдруг вспомнилось лицо Ольги, когда она увидела меня с этой шмарой. То есть, если быть полным идиотом, и не понимать, что суть происходящего уничтожает отношения, то достаточно было взглянуть в ее глаза в тот момент, чтобы все там прочитать.

Безнадежно. Безвозвратно. Необсуждаемо. Это был конец с мощным балластом в виде гнилой памяти обо мне, как о куске дерьма. Она будет со мной всегда, всю оставшуюся жизнь. И каким бы гением я ни стал, эта память будет делать все мои достижения фальшивыми. Как сказала бы Оля – ничтожными, то есть равными нулю.

Но Елена! 

Ее не интересовали мои поражения и их причины.

Дверь открылась, вошел Анатолий Иванович.