Фатилитэ

Фатилитэ

Олли Хольмен

Фатилитэ

На заборе мелом написано «fatalité». Под забором — пыльная трава, ржавые консервные банки и сломанная детская машинка. Что за забором, неизвестно никому, даже бабе Жене из пятого подъезда. А уж она-то помнит времена, когда мой дед пускал по ручьям кораблики. Сначала забор был деревянным, но я застал его уже облупившимся, в шелухе краски и оборванных объявлений. Потом его сменили жестяные рифленые листы, которые оставались непроницаемо синими, несмотря на пыль и дожди до тех пор, пока однажды ночью на их место не поставили бетонные блоки.

Сидящие на заборе голуби провожают нас недобрым взглядом и слетают с пыльного бетона, чтобы обогнать и устроиться поудобнее, выжидая, пока мы снова пройдем мимо. Все как один важные, надутые. Не иначе, охраняют это самое «фаталите» от нас недостойных.

На пятых голубях Ленка не выдерживает, останавливается и командует: «Возвращаемся! Если эти птицы так пырятся, значит, хотят, чтобы мы быстрее прошли мимо. Поэтому никак нельзя пройти мимо. Идем обратно!» И довольная этой бедовой логикой, разворачивается на каблуках и бодро шагает назад. Ну что тут прикажете делать?

«Fatalité» находится не сразу. Пару раз мы проходим мимо, и только синяя машинка без колёс помогает опознать нужную стену. Пространство между бетонными блоками забиты деревяшками и мусором, но Ленка находит какую-то щель.

— Нет, никак не разберу, — подруга детства, наконец-то, отлипает от забора. — Ну-ка давай ты!

И пока я пытаюсь разглядеть хоть что-то в щели между доской и бетоном, Ленка расписывает яркие пятна и силуэты, что бродят за забором. Но я вижу только серую муть, да и глаз начинает слезиться.

— Подсади! — требует Ленка, скидывая туфли в пыльную траву.

— Дался тебе этот забор, — вздыхаю я, — тут недалеко такая восточная чайная — закачаешься! Там самая медовая пахлава в наших холодных краях. Вкуснее ты еще не пробовала, правда-правда.

Знаю, запрещенный приём, ходить в чайные Ленка любит больше, чем букетики васильков и смешные футболки.