Домовой из лифтовой и другие всякие

И Кузя безоговорочно отправился назад в комнату, откуда буквально через какие-то секунды раздался его счастливый храп.

– Ну, ты даёшь, – только и смог сказать я.

– Так Божья тварь же, мне положено со всякой скотинкой обхождение иметь. Ну, ты не стой, стопари тащи, а у меня тут яблочко есть, – Мотя вытащил из кармана шаровар здоровенную антоновку, от которой запахло совершенно сумасшедшим образом.

Рот наполнился слюной. Я встал и шагнул в комнату, вспоминая, что буквально пару секунд назад никакой антоновки у Моти не было, как и кармана на шароварах.

Я открыл бар-глобус, вытащил оттуда початую бутылку виски и два стопарика от текилы – узкие и высокие, почему-то точно зная, что Мотя капризничать не станет и требовать стаканы для виски и лёд не будет, говоря про себя, что откуда мне знать, какие на шароварах у домовых бывают карманы. Посмотрел на мирно спящих жену и собак, чуть потоптался босыми ногами по ковру, решая – натянуть треники, или не стоит. Решил, что не стоит и вернулся на балкон.

Мотя уже подтянул к тахте квадратный столик на колёсиках для ноутбука и вольготно уселся на тахту.

– Садись.

Он с хрустом разломил пополам здоровенное яблоко и протянул мне половину.

«Силён!» – подумал я и сел, откручивая пробку. Плеснул по полстопки вискаря в каждую и пододвинул одну гостю.

– Ну, за знакомство!

Мы выпили и захрустели яблоком. Вкусно было просто безумно.

– Вот за что я этих шотландцев беспортошных уважаю, так это за ихнюю самогонку! Умеют же гнать, паразиты. И голова от неё утром никогда не болит, не то, что с бурячихи.

Плесни ещё чуток.

Я налил, мы повторили и блаженно откинулись на тёплую стенку.

– У тебя случилось что? – спросил я, глядя на Мотю. – Может помочь чем?

– Да чем тут поможешь, от тоски только хорошая компания помогает, да где ж её взять?! – и хитро подмигнул мне внезапно сверкнувшим как уголёк глазом.

– Рассказывай…

И вот что мне под периодические «полстопарики» рассказал домовой.

Жил Мотя в Фоминском уже лет двести. Точно он не помнил, но что до французов, это точно.

Жил в основном на конюшнях, за лошадками приглядывал, в домах достаток берёг, сны хозяйские караулил, кошмары от изголовья кроваток детских отгонял. Когда местный батюшка приходил хату святить – в огороде или погребе прятался.

Война с французами его как-то особо и не зацепила, а вот немецкая бомба дом, в котором он жил, сровняла с землёй. Сам Мотя не пострадал, но вот крыши над головой лишился, и начались его скитания.