Восьмидесятый

Восьмидесятый

Крамская Марина

Восьмидесятый

Постоялец выглядел так, будто сошёл с поезда, идущего из прошлого в будущее с остановкой в крохотном заснеженном городке посреди Карпат. В руках он нес чемодан, старый, облезлый по углам, выгоревший на солнце и к тому же без ручки – постоялец любовно прижимал его к груди.

И по-венгерски не знал ни слова.

– Какой вы хотеть комната? – на ломаном английском выпытывал портье, нервно барабаня пальцами по лакированной стойке. – Сколько день? Какой кровать?

Постоялец растянул губы в глупой улыбке. Несмотря на одежду, модную в прошлом веке, он был совсем юн – по всей видимости, студент. Портье сдался и вручил ему ключ с гигантским брелоком в форме шахматной ладьи – они с чемоданом прекрасно друг друга дополняли.

На камерах, развешанных повсюду даже в некотором избытке, было видно, как новый постоялец пешком поднялся на третий этаж, долго возился с замком и, наконец одолев его, скрылся за дверью, все так же бережно сжимая чемодан в объятиях. Портье хмыкнул: зимой хорошего клиента не жди, все сплошь чудаки да бедняки, которым летние цены не по карману. Правда, на его жаловании качество постояльцев не сказывалось, так что он преспокойно углубился в томик Маркеса и о новом гостье больше не вспоминал.

Однако на следующий день горничная подошла к нему с самым озадаченным видом.

– В триста седьмом кто-то заперся изнутри и не открывает. Я дважды стучала – тишина!

– Оставь человека в покое, – велел портье. – Может, он спит с дороги.

– Целые сутки спит? – иронично переспросила горничная. – А вдруг он там...

Оба скорбно замолчали.

Это случилось в прошлом году: к ним въехала молодая девушка, позавтракала, прогулялась по саду, поинтересовалась, на чем тут можно добраться до Балатона, а утром ее нашли холодной и бездыханной с открытым пузырьком на прикроватном столике. Здешняя зима, темная и безмолвная, сама по себе располагала к самоубийствам, и теперь портье и горничная испуганно глядели друг на друга, опасаясь, что история повторится.

– Звони в полицию, – мрачно велел он горничной. – Пусть они разбираются.

Полицейский явился только к полуночи – запорошенный, он нервно курил прямо в коридоре, чем немало разозлил горничную. Зато все трое убедились, что противопожарная тревога не работает.

– Вдвоём не выбьем, – оценив крепкую дубовую дверь, признал полицейский.

Он был худ и в том почтенном возрасте, когда без вреда для здоровья выбивают разве что пыль из ковров.