Алмаз Дингаана

Предвосхищая вопрос полковника, скажу: сам я при этом читал книгу. Люблю раннего Эдгара По, знаете ли.

— В шахматы? С кафром? — капитан еще не утратил способности удивляться. — Да вы оригинал, мистер Харрисон! Впрочем, к делу это не относится. Еще на троих алиби имеется.

Фитц-Рои смущенно переглянулись.

— Боюсь, наше алиби не подтвердит никто, — сказал лейтенант, — но готов поклясться честью британского офицера, что каюты мы не покидали.

— Принимается, — совершенно серьезно отозвался О'Найл.

— А мое алиби могут подтвердить жена и обе дочери, — отчеканил полковник.

— Надеюсь, этого хватит?

Харрисон, как человек начитанный в области криминалистики, открыл было рот, намереваясь сказать, что близкие родственники алиби не обеспечивают, но промолчал. Чего бы он достиг подобным заявлением? Еще одной клятвы честью британского офицера? И до конца рейса ловить косые взгляды разобиженного полковника? Упаси Боже.

— Хорошо, господа, — резюмировал капитан. — За помощников могу поручиться я. Хотя правую руку на отсечение не дам, но уверен, что они резались в вист друг с другом.

Эти двое по авралу не выбегут, не завершив очередного роббера. Выходит, это дело рук одного из матросов. Тем более странно. За исключением Бейлса, все члены экипажа известны мне очень давно и, бесспорно, на хорошем счету. По крайней мере, раньше за ними такого не водилось. Тем не менее, еще раз призываю вас к бдительности и осторожности. Надеюсь, оружие имеется у каждого?

Шотбоу усмехнулся с чувством явного превосходства над остальными.

— Браунинг, — сквозь зубы проговорил Керриган. — И запаса патронов хватит, чтобы продырявить любого верврльфа.

— Смит-и-Вессон, — отрывисто бросил Фитц-Рой.

— Аналогично, — присоединил свой голос Харрисон.

— Револьвер системы Нагана, — задумчиво сказал Пастер. — И вам рекомендую, джентльмены.

Капитан хмыкнул скептически, а Фитц-Рой, напротив, глянул на француза с уважением.

— Итак, джентльмены, и вы, леди, — О'Найл положил обе ладони на столешницу, — не смею вас более задерживать.

Спокойной ночи, если это выражение не покажется вам издевательством.

— Позвольте, господа! — уже поднявшись на ноги, остановил всех лейтенант. — А почему никто не задал самый простой и естественный вопрос?

— Какой же? — повернулся к нему Шотбоу.

— Кто из вас верит в оборотней? Я, к примеру, нисколько.

Присутствующие, за исключением француза, потупились.

— Я верю в человеческий разум, — твердо выговорил О'Найл.