Все любят цирк

Куда до этого чуда исчезающим шарикам и невесть откуда берущимся картам или, даже, распиленным пополам женщинам! Откуда столько вёдер с водой из коробочки, в которой и одно едва уместиться?!

В конце номера фокусник достал из коробки две, полнёхонькие воды, хрустальные чаши и передал их подскочившим к нему клоунам-ассистентам с зонтиками на плечах. Несколько секунд спустя стало понятно, для чего они были нужны: из чаш вверх взметнулись фонтаны, заигравшие радугами в облаках брызг.

Зал рукоплескал.

– Вот это да! – пытался перекричать бурю аплодисментов один овцевод, обращаясь к другому.

– Мне бы такую овчарню, как та коробочка! Места занимает – пятачок, а целое стадо поместится!

– Хотеть не вредно! – отвечал ему другой. – Если б такие фокусы проходили с барашками, мы бы пасли их во фраках.

Затем настала очередь акробаток.

Тонкие, затянутые в ярких расцветок трико, обманчивой хрупкости телосложения девушки выделывали на арене такие чудеса акробатики, как поодиночке, так и вместе, что зал только ахал.

В оргазмическом исступлении мужской половиной, и в негодующе-восхищённом порицании женской.

Номер закончился под громовые аплодисменты и крики «Браво!!!» и «Бис!!!»

Бисировать акробатки, конечно, не стали, но насовершали таких акробатических прощальных поклонов, что на объявленный шпрехшталмейстером антракт публика выходила перекусить-оправиться, изрядно пополнив уже имевшиеся у них жизненные впечатления.

Антракт ещё не подошёл к концу, как начало темнеть.

В этих широтах закаты были стремительны. Солнце падало камнем за горизонт в одно и то же время, в шесть пополудни.

Представление продолжилось.

За время антракта вкруг арены возвели высокую ограду из стальных прутьев. Стороной обращённой к зрительским трибунам она местами походила на лестницу из-за наваренных на прутья металлических полос-стяжек. Однако, внимание тех, кто мог заметить это конструкционное излишество, было полностью поглощено выбежавшим на арену гривастым львом и тройки тигров в сопровождении грозного вида дрессировщика, обряженного почему-то в костюм тореадора и с длинным хлыстом-шамберьером в руке.

Он оглушительно им щёлкнул и грозно выкрикнул команду на непонятном и грубо звучащем языке.

Звери подчинились.

Они встали на задние лапы и гуськом дали по арене несколько кругов, при этом смешно подрагивая хвостами. Льву с его гривой эти хождения, как было видно публике, давались гораздо тяжелее, нежели тиграм.