Нам банши пела песенку

Но что у нас тут есть для спасения душ? Один пожилой и пьяненький — чего уж там! — полицейский?

— Тут дитё у одних пропало, господин Реннарт. Не переговорите?

Здрассьте. Я и прошлое-то «детское дело» до сих пор недобрым словом поминаю.

— А обычным путем?

— Господин Реннарт, — проникновенно сказал Диннем. — Я вас давно знаю, вы честный тролль. И добрый.

Я сделал протестующий жест: по-моему, меня взнуздывали.

— Вы знаете систему, — внушительно выговорил Диннем, словно произносил слова, которым должно было меня заклясть.

— И вы знаете ходы. Просто переговорите, господин Реннарт. И, если сможете, скажите ему «нет».

Куда мне было деваться? Мне слишком нравился его кабачок. Я бы не хотел приходить сюда с тяжелым сердцем, с чувством не оказанной услуги, и Диннем, само собой, это понимал. Новая кружка возникла передо мной, как по волшебству, и не успела пена осесть, как существо уже сидело напротив.

Сперва я затруднился определить его породу. Мелкий, смуглый, острые кончики ушей торчали из гладких черных волос и нервно прядали в воздухе.

Мало того, черты лица у него были невидные, смазанные, и воздух вокруг дрожал — явный признак, что до недавнего времени на нем лежал «отвод глаз». Руки его производили множество суетливых движений: существо непрестанно потирало лоб, массировало кончики пальцев, перебирало пуговицы на истрепанных серых манжетах, ощипывало невидимую ромашку...

Через минуту до меня дошло, почему цветочные феи не могут подать заявление к розыску обычным порядком. Нелегалы.

— Вы понимаете, — эк им важно всем, чтобы я понял! — там, за Барьерным Кряжем, нет будущего.

Один тяжелый, монотонный, скудно оплачиваемый ручной труд. Сельское хозяйство. Лепестки роз. Тонны, стога лепестков роз...

В лепестках роз они и укрылись всей семьей, преодолев с грузовым драконом тысячи миль пути и неприступный Барьерный Кряж. Тогда казалось — все, что угодно, лучше того, что ожидало их там: целый день от восхода до заката на беспредельных гектарах под палящим солнцем. Каждый день.

— Ну и как? Лучше?

— Лучше, — упрямо сказал он.

— По достижении совершеннолетия мои дети получат гражданство. Они смогут работать на фабрике. С машинами и чарами, а не ручной мотыгой, как тысячу лет назад. За Барьерным тысячу лет ничего не менялось. Разве что новые сорта роз вывели. Метрополии ведь нужны только розы.

Они чуть не замерзли насмерть, пролетая высоко над скалистой грядой: они знать не знали, как холодно в верхних слоях, но мысль о счастливом будущем согревала их.