Как обычно

Пока клиенты долго и бестолково решали, что они будут пить и есть, а Мышь пыталась добиться от них сколь-нибудь связного заказа, проснулся тот самый перец, что баловался с кием. Послонявшись бесцельно по залу, он набрел на музыкальный автомат. Сделал он это эффективнейшим способом – он на этот несчастный автомат упал.

С шумом отлепив себя от чуда техники, пьяница-шатун (хотя, может, он и не пьяница, так, загулял разок) вдруг опознал в нем музыкальную шкатулку. На усталом лице отразилась неподдельная детская радость.

Сумеет включить или нет?

Надо же: сумел. Вот ведь тяга к прекрасному.

Под этот автомат мне всегда хочется писАть. Неважно, что – главное, чтобы процесс шел.

«Я живу среди порождений ночи» - поет Сара (или Лора?) Бранниган (А, может, и не она вовсе). Слова никак не сочетаются у меня с довольно веселенькой мелодией.

Я написал все это от руки, а потом принялся жирно выделять все буквы «н», потому что мне показалось, что они написаны слишком неразборчиво.

А насчет слов – ну не сходятся они.

Хотя кто их знает.

Шатун врубил музыку, а сам отключился и исчез из поля зрения. Клиенты забились в укромный уголок и стали гулко жевать и глотать, заглушая временами даже голосистую Бранниган (если это была она). Мышь убежала на кухню и осталась там – наверное, заболталась с поварами. Мне стало скучно и я принялся разглядывать набережную за окном.

Солнце еще не село, но уже было, можно сказать, на полушаге, разбрызгав свой мягкий закатный багрянец по густым волнам и разбежавшимся вдруг тучам.

Движение вдоль набережной было вялым – в такую погоду дачники разъезжались по домам пораньше, а кроме них тут ездить было особо некому. Чуть поодаль приткнулся к самому парапету грузовик из горуправы. Несколько работяг сгружали с него массивные зеркала. Наверное, последний шторм расколошматил, как обычно, пару зеркал набережной, и дежурная бригада приехала их менять. Пока я прихлебывал чай, один из работяг поскользнулся и упал навзничь – едва зеркалом не накрыло. По тому, как его всего склеило, когда он поднялся, я понял, что брешь в набережной серьезная и сквозь нее уже несколько раз перехлестывало. Я посочувствовал ремонтникам. Возиться с неподъемными зеркалами в здоровенной медовой луже – то еще удовольствие. Особенно если мед уже успел слегка подзасахариться. А что до дождя – так от него только хуже. Размазало, небось всю эту жижу...

Обычно во время шторма волны, завидев свое отражение в зеркалах набережной, пугаются.