Царевич Горохов - Наследник Поневоле

Андрюша морщил лоб, глубокомысленно закатывал глаза, всячески изображая работу ума, но так и не мог окончательно определиться с героем своего исследования. Ну, в самом деле, ведь не про Александра же Македонского писать?!

В этом он, между прочим, оказался абсолютно прав: про Македонского намеревалась писать добрая треть их класса. Наверное, прежде всего потому, что совсем недавно прошел новый, очень малоисторический, зато крупнобюджетный фильм об этом бесстрашном покорителе мира.

— Да уж лучше писать о его коне Буцефале! — в сердцах воскликнул на весь класс Андрюша, хотя, признаться, он мало разбирался в лошадях.

— А что? — улыбнулся Максимилиан Георгиевич, как всегда в таких случаях поблескивая толстыми стеклами своих больших очков в старомодной черной роговой оправе. — Думаю, этот конь многое мог бы порассказать о своем седоке того, о чем не знали и даже не подозревали тогдашние исторические хроники.

— Интересненько, что может рассказать обо мне стул, на котором я сижу! — язвительно заметил пухлый Сливкин, сидевший чуть ли не на двух стульях сразу — такой уж он был сливкин!

— Скорее всего, о том, чем ты сидишь! — восторженно пискнул Марик Пикин по прозвищу Шпилька.

— Большие и физически сильные люди должны быть добрыми и чуткими, — мрачно произнес из-за своего стола Горохов. Опрос уже подбирался к нему — пока свои темы объявили те, кто уже определились с докладом.

— А у меня неправильный обмен веществ! — огрызнулся Сливкин, видимо, вовсе не желавший быть добрым и чутким.

— Не кажется ли вам, коллеги, что мы несколько... эээ... отвлеклись от предмета нашего текущего занятия? — весело заметил Максимилиан Георгиевич, изящно приподняв одну бровь. — Вот Горохов, кстати!

— Угу, — пробурчал Андрюша, уныло поднимаясь из-за стола.

— Ты, кажется, тоже еще не определился с темой будущего доклада? — осведомился учитель.

Андрюша только плечами пожал — а что еще оставалось делать?

— Этак ты у нас до самого последнего дня протянешь, — укоризненно посетовал Максимилиан Георгиевич. — Вон, другие уже пишут — кто про Дмитрия Донского, кто про Ганнибала или Спартака. А ты никак не выберешь себе историческую личность? Неужто история для тебя маловата?

— Вовсе нет, — буркнул Андрюша, и внезапно его осенило. — А, может, я хочу про какого-нибудь своего родственника написать.