Дело о промышленном шпионаже

— Если из Заречья или Залесья, то надо смотреть, что можно дать, и что в обмен взять. Мы, чай, один народ.

— С залесскими-то мы уж давно сотрудничаем, и от заречных секретов не имеем, государь. Другие интересанты появились, — Языков ради значительности понизил голос. — Из Забугорья, вестимо, и из Заморья! Дьячок у меня учёный, акцент распознал.

— Так что ж, если его по акценту распознавать пришлось, значит, он таился? — царь нахмурился. — Неладно это. Но и хорошо. Мы, во-первых, теперь про их интерес знаем. И еще — в Забугорье-то и сами горазды всякую хитрую инженерию запускать.

Если нашими разработками заинтересовались, видно, дорого нашу мысль ценят. Молодец, Языков, работай дальше. И дьячка того ушастого к делу приставь, пусть слушает, что они меж собою говорят.

— А китайцы что? — повернулся он к Нащокину. — Не за ИКН интересоваться приехали?

— Нет, государь, уж о чем, а об этом не заикались. Точнее, был разговор, — он покосился на Языкова, — но они говорят, что у них образцы есть самолучшие, забугорные и заморские, их мастера на тех образцах — платформах! — свое кумекают, сами нам продать готовы.

— А стоит ли брать? Если, как Нащокин говорит — дешево?

— Не стоит, — неожиданно встрял в разговор Зверовид. — Дрянные у них поделки. Лучше уж забугорные. Подороже, но не так ломаются.

— Цыть! — осерчал царь. — Молод еще государственные дела решать. Твое дело опричное — тащить и не пущать!

Зверовид пожал плечами и потянулся за салфеткой — усы утереть. Усы у него были молодые, новые, он о них заботился и всячески берёг.

Государь, видя покорность слову своему, подобрел и милостиво кивнул всем присутствующим.

Это была ошибка.

Малая корона, которая все время только того и ждала, кувыркнулась с государева чела на стол, с дребезгом и звоном сокрушив стеклянный бокал, фарфоровое блюдце и три вазочки — с медом, с вареньем и с красной икрой. Горячее маслице было в чеканной серебряной плошке, плошка та уцелела, но в падении своем искала спасенья на коленях у самодержца — и мы опустим завесу молчания над этой драматической сценой.

— Стекло веницейское, — меланхолично заметила царица Лали. — Фарфор францужеский. А корона наша, державная. Вон она в чём, истинная сила.

* * *

Зверовид, как было у него заведено ежедневно, по дороге на службу миновал Горыныч-холл, обогнув все три фойе: законодательное, исполнительное и судебное, проскользнул в переулок сразу за последним и явился пред светлы очи своего шефа, старого оборотня в погонах.