Дурак ты, домовой

— Это домового-то? Чудеса!

— В решете! Он и сейчас наблюдает его время от времени, даже пугаться перестал. Вначале вообще весело было.

Глафира принялась вылизываться. История ее захватила, и кошка тянула время, собираясь с мыслями для следующего вопроса:

— А… этот человек вообще кто?

Тимофей мотнул полосатым хвостом.

— Прокопыч рассказывал, Митькой звать, студент бывший. Драма у него, вот и бежал, куда глаза глядят: сначала на вокзал, потом билет взял аж до Владивостока, ну да Прокопыч его раньше выудил и к нам привел.

— Драма?.. — Глафира задумалась. — Тогда понятно, почему он домового углядел. От прежней жизни сбежал, новую не нашел. В такие моменты люди дальше своих носов видеть начинают. А может, ведьмак, только силы пока не ведает.

— Да какой он… — начал Тимофей, но выражаться при «прекрасной даме» все же повременил. С Глафирой следовало сохранять полнейший пиетет с политесом, чего бы эти словеса ни означали. Потому как знала она гораздо больше слов разной степени забористости, а падать лицом… то бишь мордой в грязь не хотелось.

— С девчонкой своей поссорился, сессию на нервной почве завалил, сбежать решил… невесть куда на последние деньги.

— Так оно ведь и бывает, — промурчала Глафира, а Тимофей подумал о том, что и Ильинична непростая… ох, непростая. Да и Кирьян таким был. Может действительно: не такой Прокопыч и дурак?..

Но тут из дома вышел Митька: длинный, худой, нескладный, патлатый и в драных джинсах, зацепился ногой за крыльцо и чуть не пропахал землю длинным носом.

— Ну какой из него ведьмак? Курам на смех!

— Пойду я, — Глафира махнула пушистым хвостом и была такова.

— И я пойду: покажу недоразумению, где у нас куры несутся. Откормим, там видно будет, — решил Тимофей.

И с этого самого утра стало у них налаживаться: и студент не такой уж лапоть оказался, рукастый, даже Маруську приноровился доить, и хозяйство разваливаться не спешило. Через два месяца примчался председатель, все ему жало, что участок с домом из рук уплыл. Ну да у Митьки к тому моменту уже завещание на руках было, причем почерком ушедшего Кирьяна написанное — честь по чести, ни один нотариус не подкопался.

А все почему? Прокопыч расстарался. Оказался он вовсе не столь безграмотным, как Тимофей думал.

Председатель уехал несолоно хлебавши, а Прокопыч на том не успокоился. Для начала выдрал листок из тетрадки, но не разорвал, а в рамку сунул и на стену повесил. А потом стащил у Митьки смартфон.

***

…Поезд встречали втроем: Тимофей, Прокопыч и Митька.