Сами, сами, сами!

Сами, сами, сами!

Даниил Евгеньев

Сами, сами, сами!

Отец Варсонофий цыкнул зубом и запустил в рот палец.

— И фто у наф полуфилофь?

Нанятый на средства общины богомаз из расположенного неподалеку монастыря степенно снял с макушки потрёпанную скуфью и, склонив голову, негромко ответил: — Дак чудо, отче, как и просили.

Положив шапку на заляпанную красками скамью, богомаз аккуратно снял с алтаря занавесь.

Отец Варсонофий неспешно вынул палец изо рта, критически оглядел его, обтёр об рясу, тяжело вздохнул и возвёл очи открывшейся благодати.

Пред ним висел небесноликий образ Семивратной святой богомученицы Септимии. Её худощавый лик, преисполненный недоступного смертным понимания мироустройства, укоряюще глядел на златую цепь отца Варсонофия.

Отец Варсонофий слегка смутился и задумчиво потёр рукавом образ Спасителя на этой самой цепи. Скептически вздёрнул бровь и отступил на шаг, оценивая увиденное.

— Вижу, талант твой дарован тебе самими небесами, брат Елпидифор.

Буду молиться за воздаяние тебе по дарованию твоему немалому.

Богомаз хмыкнул: — Отче, я хоть и не ради выгоды земной стараюсь, но есть всё-таки хочется. А чтоб есть, одних молитв недостаточно. Поэтому деньгами даже лучше будет.

Отец Варсонофий нахмурил брови и поплямкал губами.

— Оплата за чудо оговорена была. Вижу я образ святой, праведный, канонический, это да. А чудо-то где?

Богомаз ехидно прищурился: — А что есть чудо, отче? Разве не в душе человеческой оно гнездится? Разве не воспарит душа верующая, глядя в очи святого образа Септимии мученицы, не отринет всё тленное и не устремится помыслами к Создателю? А если да, то не будет ли это чудом? Чудом, заказанным тобой и воплощённым мной, скромным монасем.

Отец Варсонофий отвёл взгляд от иконы и снова пожевал губами, — Брат, эмм, Елпидифор, чудо в наше время должно быть зримым и осязаемым. Желательно неоднократно. Иначе это не чудо, а так, случайность. Казус. Без особого смысла. Святая Септимия при жизни была мученицей, слёзы истекали из глаз её, когда слуги Врага её истязали.

Образ её должен плакать. И где же слёзы? Я не вижу их! И прихожане не увидят, а, значит, не воспарят душами, как должно. И приношений не будет. Тогда зачем всё это?

Отец Варсонофий воздел перст и вопрошающе ткнул им в подрядчика: — А?Богомаз понимающе усмехнулся, — Ты не дал мне договорить, отче. Если тебе нужно именно такое чудо, то я всё предусмотрел.