Путешествие к Утгарда-Локи

Гуськом, друг за другом, они переступают порог, ногами проваливаясь в шерстяно-мягкое, обессилев, падают на пол и засыпают, чтобы проснуться посреди ночи – от лунного света, клинком рассекающего уютную черноту, и рева за стенами, заставляющего вздрагивать дом.

– Сюда! Здесь какая-то пристройка! – Тор тащит их вглубь сарая, запихивает в узкую, полукруглую комнату, встает у входа с Мьёльниром наизготовку. – Пусть только попробует сунуться!

Утро будит их холодным туманом, затекающим в дом сквозь открытую дверь, и тяжелыми бухающими шагами у входа.

Выглянув из-за угла комнаты, Локи видит черную тень у порога, заслонившую солнце, и гигантскую пятипалую руку, сунувшуюся вовнутрь. Тор бьет по ней Мьёльниром, и рука исчезает.

– Будто мошка меня покусала… вот же незадача, мошки завелись в моей рукавице… – ворчит за стеною раскатами отдаленного грома. – Вытряхнуть их оттуда, что ли…

Они выбегают наружу, чтобы увидеть – невообразимо огромного, как гора, ётунхеймского великана, траву, примятую ногами его, и луговых кроликов, порскающих от него врассыпную.

– Вы, что ли, в рукавице моей ночевать вздумали, мелюзга? – щурится великан. – Откуда ж вы такие взялись? Что делаете в Ётунхейме?

Тор запрокидывает голову – к белесым облакам, цепляющим собой всклокоченную великанскую гриву, к ярко-желтому солнцу, светящему великану прямо в макушку.

– Мы идем к вашему конунгу, Утгарда-Локи! – кричит он, сложив ладони трубочкой. – Слышали мы, что искуснейший воин он, силами хотим с ним померяться!

– Га-га-га! – грохочет великан, распугивая облачные стаи.

– Куда ж вам, мышатам, меряться силами с Утгарда-Локи! Посадит он вас на одну ладонь, а другою – прихлопнет, не будь я Скрюмир! Га-га-га! Хотя… забавственно было бы глянуть на ваше состязание, хоть одним глазком, – он щурит глаз, становясь при этом странно похожим на Одина, кривляется, высунув небу красный здоровый язык. – Вот что, мелюзга. Забирайтесь ко мне на плечи, провожу я вас, пожалуй, до конунговых ворот. Да пожитки свои – в мешок мне давайте… не бойтесь, га-га-га, не объем.

…Они идут так все утро, весь день и весь вечер, и под ними проплывают поля, и красно-рыжее солнце восходит за правым великанским плечом, и заходит – за левым. Когда же, спрятанное накатившею тьмой, солнце пропадает из глаз, великан садится на землю, раскрывает свой походный мешок – перекусить. Вынимает оленя с тонкой, набок свороченной шеей, обгладывает до рогов, сплевывая на траву застревающие в зубах обломки костей.