Сказ о злате, любви и драконьей слезе

Как же есть-пить, в кабаке гулять — без гроша в кармане? Но виду стрелец не подал, утешить государя попытался:

— Не унывай, царь-батюшка! Сладят богатыри с гадюкой крылатой!

— Эх, стрелец, твоими бы устами... — царь вздохнул тяжко. — Раскидал змей наших богатырей, что котят! Коней пожрал, доспехи узорные на гору добра краденого свалил. Возвратились лучшие витязи с позором, сказывают — супостата ни меч, ни стрела не берет!

У стрельца сердце в пятки ухнуло, да не подал виду.

— Какой же службы от меня ждешь, пресветлый, коль богатыри с позором вернулись?

— Сказывали мне, что ты, Ванюша, не самый в войске сильный, не самый меткий, да зато хитрый и смекалистый.

Только хотел Иван расхохотаться — над шутками царскими завсегда смеяться положено — когда самодержец продолжил серьёзно:

— Богатыри силой не взяли — так, может, ты хитростью возьмешь? На тебя, Ванюша, вся надежда!

— Надежда надеждой, а чем наградите, ежели справлюсь?

Царь засмеялся.

— Ох, правду люди сказывали — хитёр... Если змея прогонишь, дочку за тебя отдам!

Хоть как стрелец крепился, чтоб виду не подать, но от таких слов щёки скривило, словно от кислых яблок. Царевна — девица не юная, кокошником стропила цепляет, в плечах косая сажень, на лице черти горох молотили, а голосище — медведя переревёт.

— Дочь-то единственная, — подпустил царь в голос мёду, — наследником престола будешь!

— Дочь одна, да сыновей у тебя, пресветлый государь, пятеро.

— И то правда. Запамятовал я, Ванюша... Головушка моя бедная, горемычная, без травы клятой трещит, аки полено в огне!

Обхватил царь голову руками, раскачивается на троне, сам на змея огромного похожий. В лице жадность со страхом борется, а Иван ждёт терпеливо. Наконец, молвил государь:

— Если совладаешь с вражиной и открыт будет путь — получишь... тыщу рублей золотом, — сказал и скривился, будто хворь зубная одолела.

— Благодарствую за щедрость, государь, — поклонился стрелец, — да за тыщу с другими уговаривайтесь.

Царь ахнул, глаза на лоб вылезли.

— Десять?! Не многовато тебе будет, Ванюша? Человек ты молодой, вольный, ни жены, ни детей... Может, за тыщу с тобой условимся?

— Десять тыщ рублей золотом, — стоял на своём Иван, — или другого змееборца ищите.

Закряхтел царь, заохал, да деваться некуда.

— Бог тебе судья, Ваня... Получишь свои десять тысяч. Иди на конюшню, выбирай коня.