О времена, о... вкусы?

 

Одет этот деятель был во что-то, более всего напоминающее драный банный халат, словно стащенный из фондов, имел жиденькую бородку и зачем-то намотал на голову полотенце (судя по размерам получившегося тюрбана – даже не полотенце, а целую простыню). 

Вспомнить, не анонсировал ли сегодня ответственный хранитель визит кого-нибудь особенно причудливого из вершин пищевой цепочки музея, не удалось.

Старичок помолчал, откашлялся, снова воззрился на Машу и завел по новой, но уже не очень уверенно:

– О скверная, о бесстыдная, ты выпустила меня из заточения?

Дедуля, судя по всему, слегка спятил, пока корпел над какими-нибудь древними текстами.

Или даже не слегка. Если только… Нет, если это шутка дорогих одногруппников – то это уже явный перебор! 

Или это реальный псих, который,  удрав из-под опеки родных и близких почему-то вот ничего лучшего не нашел, как заявиться в это чертово хранилище?

Пока Маша предавалась унылым размышлениям на тему «Что такое не везет и как с этим бороться» и припоминала адреса городских психиатрических клиник, старичок успел толкнуть довольно развесистую речь, после которой Маше подумалось, что нет, это точно не из сотрудников.

Этот говорил так, словно дамской фэнтези начитался. Да ни один специалист такого не сморозит! Увы, версия дурацкого розыгрыша уверенно одерживала победу над менее идиотскими обоснованиями происходящего. Ну Ирка, ну стерва, а еще подруга, называется!

В прочувствованной речи старика содержались сожаления о том, что из кувшина его выпустила такая вот скверная, мерзкая, гадкая и бесстыдная Маша, и что поэтому не станет он для нее выполнять никаких желаний.

– Придурок, – процедила Маша и встала с ящика. – Ее осенило, что падение кувшина она на вот этого самого подставного психа и спишет. Надо только сначала добраться до двери, достать мобильник и вызвать этих горе-курилбщиков – пусть знают, что шутка не удалась и вытаскивают этого орелика отсюда, как притащили.

Глазки припадочного дедульки нехорошо заблестели.

– Хоть ты и гадкая, хоть ты и бесстыжая, но красота твоя подобна красоте гурии Пророка...

– Ну вот это вообще уже не смешно, – обиделась Маша, поднимая монументальный, по ее мнению, зад 50-го размера с ящика. 

А дед, тем временем, развил идею. Мол, много тысяч лет просидел в кувшине, мол, еще что-то и теперь желает усладить очи...

– Дед, – тихим, ничего доброго не предвещающим голосом сказала девочка Маша. – Иди-ка ты отсюда добровольно...