Ландскнехты

Отсюда, с площадки на старой наблюдательной башне за северной стеной, открывался прекрасный вид на пожарище. Черные фигуры поджигателей выделялись на желто-красном фоне. Как будто огня все еще было недостаточно, наемники забрасывали смоляными факелами каждую постройку, даже сараи и собачьи конуры.

- А ты? - спросил монах, не дождавшись продолжения.

- Я? - черный воин усмехнулся и скрестил на груди закованные в металл руки. - Ваш ад не властен надо мной. Я попаду в совершенно иное место. Впрочем, случится это не скоро.

Снизу загремело, застучало. Лестница протестующе заскрипела досками под тяжестью шагов. Двое кнехтов выволокли на площадку рыдающего толстяка. Еще совсем недавно он был уверен в себе, солиден, дорого одет и вообще источал довольство. Нынче же, расшитые одежды стали грязными окровавленными тряпками, солидное брюшко обвисло дрожащими складками. А в глазах жертвы застыл запредельный ужас.

- А вот и наш друг бургомистр, - доброжелательно констатировал главарь убийц.

Брошенный на колени градоправитель задрожал так, что жир заколыхался пластами. Казалось, испугать его еще сильнее - выше человеческих сил, но случается, что и невозможное возможно. Толстяк распростерся ниц, тихо подвывая. По-видимому, события нынешнего вечера плохо сказались на его разуме. Впрочем, немудрено...

- Пощады, пощады! - просипел бургомистр.

Рыцарь скривил губы в недоброй гримасе. Монах снова перекрестился и осенил крестом спину несчастного градоправителя.

- Далеко на юге некий человек по имени Алигьери скоро напишет прелюбопытную поэму, - странно, невпопад ответил черный. - Она будет называться «Божественной комедией». В этой поэме крайне образно опишется ад. Ты слышал о Флоренции, друг мой?

Толстяк завыл еще жалобнее. Его затылок, испачканный сажей, покрылся крупными каплями пота.

- Разумеется, не слышал, - горько вздохнул рыцарь. – O tempora, о mores… Так вот, ад по представлению того флоренсийца состоит из девяти кругов.

Черный сделал шаг, подступив почти вплотную к бургомистру.

- Ты знаешь, где располагаются клятвопреступники? – дружелюбно спросил рыцарь, глядя сверху вниз.

Несчастный толстяк заплакал и обхватил ногу мучителя, прижался к сапогу дряблой щекой, продолжая молить о прощении. Черный брезгливо и без видимых усилий, одним резким толчком отшвырнул бургомистра, словно крысу.