Сказки потерянного города

Сказки потерянного города

Маркова Анна Сергеевна

Принята жертва

Вдыхать воздух становилось всё труднее: горячий песок забил нос, облепил опухший сухой язык, выстилался портьерами на щеках. Зубы покрылись алмазной пылью – песок облепил эмаль и застыл, словно драгоценная порода.

            Эврону казалось, что он превращается в огромную живую гору, в недрах которой всё ещё клокочут горячие воды крови и трепещет жаркое сердце, но внешне уже ничто не напоминает в нём человека – плоть превратилась в один каменный монолит.

 

            Впрочем, он никогда и не считал себя человеком. Всего лишь человеком. Он верил, что боги уготовили для него особую жизнь. Раз он один выжил из всего гнезда, раз смог добиться признания и почёта. Смог доказать, что ариды не безмозглые головорезы, а истинные воины, живущие по закону чести. Но Эврон не предполагал, что его такая многообещающая жизнь так внезапно и бесславно прервётся:

– «Сдохнуть в этой проклятой пустыне, пожалуй, худшая из кончин…» – слизывает песок с потрескавшихся губ, думал воин.

Ему казалось, он пробует на зуб лёд. Сознание, отбрасываемое волнами бреда, уже погружалось в душное, чёрное небытьё, в чёрную, вязкую мглу пещеры, которой казалась собственная голова. – «Нет, пожалуй, быть зарезанным в каком-то переулке, пропахшим аммиаком и изрыгнутой пищей всё же хуже…»

            Виски сдавило. Арид хотел сжать пальцы, ощутить в ладони рукоять крекодьерского клинка, но руки уже не слушались.

2

                        

            За месяц до этого воин даже не мог предположить, что окажется в бескрайней и жестокой пустыне Неми, именуемой также горячими песками или ложем отвергнутого. О ней самой у воина было достаточно скудное представление, которое он не хотел бы расширять ни дополнительными познаниями, ни собственным опытом.

И того бы никогда не случилось, если бы в тот день он смог предотвратить катастрофу.

            Тот день, 15 нейма, последнего месяца весны, изменил слишком многое. 

А начинался он вполне обыденно, хотя и тревожно. Стук молотков: гулкий и звенящий о камень и тупой и мерный о дерево – разбудил за час до рассвета. На центральной площади, прямо перед домом Великих кволли возводили театральную сцену.