Последний эриль

Расстегнув королевский камзол, больше похожий на гвардейский мундир, до пояса, Густав Адольф шагнул к рабочему столу, заваленному чертежами необычного корабля с надписью Vasa вперемежку с морскими картами, и зажёг ещё две свечи в подсвечнике, поместив освещение ближе к центру.

За морем третий десяток лет шла кровопролитная война за христианскую веру без развращённого, вечно праздного, но коварного и пагубного в своём влиянии Ватикана. Королевский род Васа славился государями — воинами, преуспевшими в искусстве военного противостояния захватчикам и врагам страны, но все их деяния совершались ради укрепления собственной власти в Швеции, ради собственного королевского благополучия.

И всё, чего они достигли и что завоевали, вкладывалось здесь. Густав Адольф же вынужден был тратить немалые средства на войну вне своего королевства, считая защиту новой веры залогом свободы и независимости государства от духовного влияния Рима в будущем, потому что, именно там, в Европе, сейчас решалась судьба и далёкой Швеции, дерзнувшей поддержать воинственных отступников. Страна, шесть веков назад освободившаяся от язычества, теперь так же рьяно и кровопролитно освобождалась от сменившего его канонического католицизма.

Королевская армия и флот успешно воевали на море и побеждали на суше, потому самого Густава Адольфа прозвали Северным Львом. Но неожиданно война затянулась, а средства на её продолжение таяли быстрее весеннего снега. И тогда шведский король задумал противопоставить морской военной мощи противника своё искусство флотоводца, разумное в подобном применении и затратах на достижение цели — изрядно потратиться один, но последний раз, решив сложную и хлопотную задачу господства на море одним махом.

Никто ранее этого не делал, потому что не верил в успех, от того и надёжные советники, многоопытные корабелы, сами моряки и, даже хранители казны, королевский проект посчитали слишком наивным, вольнодумным и безнадёжным по отношению ко всему предыдущему опыту кораблестроения и кораблевождения.

Гвардии, флоту и войскам нечем стало платить, потому что одержимая мечта короля ела деньги, как боров ботвинью — всё и сразу. В то время, даже забродившая от недостатка соли салака годилась голодным солдатам в пищу, а смена обуви и амуниции не один год ждала своей очереди, пушки — ремонта, обновления и полной реформации артиллерии, ведь в Британии, чей флот и армия считались законодателями военного искусства по всему свету, давно перешли на новые модели.