О добрых делах

О добрых делах

Ярослава Осокина

Первая встречная

Подле дороги сидела дряхлая старушонка в латаном черном платье и рваной шали. Пегие волосы были стянуты в узел на затылке, бородавки покрывали нос и подбородок. Внушительная охапка хвороста, перехваченная веревкой, лежала у нее за спиной.

Дорога была уже давно заброшена — когда-то она соединяла две деревни и шла дальше до города, но с тех пор, как одна из деревень пострадала от мора прошлой весной, жители покинули ее, и дорогой пользовались только случайные странники, желающие срезать путь до Морица.

Впрочем, эта дорога доброй славой все равно не пользовалась.

Очень уж темные истории про нее рассказывали, и будто разбойников много там водилось... хотя, конечно, брехня это все. Какие ж разбойники сидят на заброшенных дорогах, их всё на наезженные и людные тракты тянет, где есть чем поживиться.

Люди тем не менее пропадали, а виновных не находилось.

Этот путник шел споро и уверенно, явно не опасаясь ничего. Однако же не забывал посматривать по сторонам и внимательно прислушиваться, мягко ступая обутыми в хорошие кожаные сапоги ногами.

Когда он поравнялся со старушонкой, та вскинула голову и жалобно протянула: «Помоги, добрый человек, помоги бедной слабой женщине!»

Путник быстро оглядел окрестности и, убедившись, что никого вокруг нет, остановился. Старушка, встретившись глазами с ним, невольно вздрогнула, сама себе подивившись. Желтые равнодушные глаза путника цепко глядели на нее. Сам он был среднего роста, одет в черные, старомодные, но добротные одежды.

За плечами был ранец, похожий на солдатский, но тоже черного цвета, на поясе висела пара подстреленных голубей. Встрепанные, неровно обрезанные черные волосы, высокомерный взгляд, ровная осанка и серебряная серьга в ухе говорили о том, что юноша — отпрыск какого-нибудь обедневшего дворянского семейства.

Старуха вздохнула пожалостливее и привычно зачастила:

— Не пройди мимо, господин! Помоги больной старухе! Я набрала хвороста, но сил дотащить до дому нет.

Холодно, и старые кости болят, без огня я долго не протяну. Помоги донести вязанку, господин! В благодарность я угощу тебя сладкой ключевой водой, свежим хлебом и сыром. Уж я-то знаю, как долог и утомителен этот путь, а ты и половины не одолел, господин.

Путник прищурился.

— Кой черт тебе знать, куда я иду, старуха, чтоб говорить, сколько я уже прошел! — сердито произнес он.

Голос его был неприятным, тихим и хриплым, будто скрип ржавых дверных петель.