Ночное бдение

Близится ноктюрн[4].

– Тут остался священник?

– Сторож был дьяком – знает молитвы.

Герхард Вайцер посмотрел на мясистое лицо низкорослого мужика с фонарем. Тот смущенно отвел блестящие как маслины глаза, забравшиеся под тяжелые брови. Чем только оказывается не занимался мужик в Айнзидлерхёле. Подавив дорожную усталость, рыцарь отправился за Михаэлем к лестнице на второй этаж.

– Барон отправил меня следом за пропавшим гонцом…

– После, – резко ответил Михаэль. – После молитвы.

Герхард не узнавал Михаэля фон Брайдэ.

Того самого, которому хватало малейшего повода для попойки. Шваб предпочитал молитве упиться и позабыв о жене, улечься с продажной девкой. Вайцер даже вновь всмотрелся в изрытые оспинами щеки и нос, чтобы убедиться, что не спутал товарища с кем-то другим. В ком он не ожидал увидеть таких перемен, так это в Михаэле фон Брайдэ. И война с грабежами, ради которых швабский рыцарь жил, сейчас совершенно не интересовала его. Будто её не было, будто захват захолустного Айнзидлерхёле переменил в нем что-то.

Свет фонаря наступал на пятки отползавшей тьме. Рыцари разгоняли тишину звоном шпор, но никто даже не поинтересовался, кто расхаживает по замку в такой час. Словно их в замке было трое. Рыцари и сторож остановились у подсвеченной светом изнутри двери в конце коридора. За ней ютилась небольшая замковая молельня. Герхард первым шагнул в залитое дрожащим светом помещение, где густо разлетался запах воска и ладана. Со стен на рыцаря безразлично смотрели апостолы и Дева Мария с младенцем Иисусом на руках, на боковой стене толпилось множество германских святых.

Но то, что заменяло алтарь, повергло баварца в замешательство. Рыцарь потерял равновесие, когда его неожиданно толкнули в спину. В мгновение, которое он успел застать до закрытия двери, Герхард увидел пакостно усмехавшееся мясистое лицо ночного сторожа. В темных глазах зловеще плясали золотые чертики, а может всего лишь блики свечных огоньков. Засов оглушительно защелкнулся.

– Михаэль! – крик обрушился на дверь вместе с гулким ударом латного кулака.

– Во имя всех святых, отопри!

– Прости, Герхард, – отвечал приглушенный голос. – Вспоминай молитвы, все, какие знаешь. Скоро Ноктюрн. Молитва и свет – твои спасители. Не дай погаснуть кругу свечей. Продержись до лауды[5].

– Дьявол забери твою душу, о чем ты говоришь?

– О Дьяволе, что уже точит клыки на твою душу, – отвечал ему окрепший голос ночного сторожа. – Это гроб адского исчадия, а замок – его склеп. Кто-то должен нести ночное бдение.