Отрок московский

В их вместительное, с наращенными бортами брюхо удобно грузить сыпучие товары. Зерно, например. Но золото?

Все-таки не шесть, а пять. Причину своей ошибки он понял очень быстро. Один из кораблей засел на песчаной банке[10] и уже развалился напополам. Сломанная мачта свесилась, касаясь топом воды, а парус накрывал палубу будто скатерть.

— Где же остальные, — прошептал ливонец.

— Где-где... — ворчливо отозвался Торгейр. — Потонули небось... Ты прости, брат Генрих, мне нужно к абордажу готовиться...

— с этими словами он вернулся на корму, принял из рук Свена колдершток. Одноглазый рубака радостно оскалился — все ж таки не зря мерзли и терпели всяческие неудобства — и нырнул в трюм. Вскоре оттуда послышались раскаты его голоса, а вооруженные и одетые в бригантины[11] ватажники принялись выскакивать один за другим на палубу. Многие озирались спросонку, но топоры, самострелы и корды сжимали крепко. Выбрался и Свен, который напялил на голову шлем с бармицей, купленный по случаю на псковском торгу.

— Убрать парус!!! — гаркнул капитан, когда расстояние между «Бурым медведем» и засевшими на мели кораблями сократилось до полета арбалетной стрелы. Все-таки он опасался с размаху налететь на песчаную банку и повторить участь французов.

Датчане дружно налегли на фалы, и рей опустился на палубу.

С проклятиями из-под мокрого полотнища выбрались двое рыцарей-ливонцев. Соприкосновение с холодной парусиной изгнало из их сердец смирение и благостность. На взгляд Торгейра, ругались они похлеще, чем портовые грузчики.

— Почему медлишь? — воскликнул брат Генрих, указывая на французов острием клинка.

— То, что продвигается медленно, продвигается уверенно, — старинной норвежской пословицей ответил капитан. И добавил, видя недоумение, смешанное с ожесточением, которые отразились на лице ливонца, как облака в луже. — Они в наших руках. Никуда не денутся.

И тут на его глазах набежавшая волна подхватила кормовую часть разломленной ладьи и перетащила на глубокое место.

Только пузырь, большой и грязно-белый, вздулся и лопнул на месте исчезновения обломка.

— Ты этого ждешь?!! — рыцарь схватился за меч.

— Я не хочу, оказаться на их месте! — прорычал в ответ датчанин.

Он внимательно присматривался к французским судам — не покажутся ли на борту люди, способные оказать сопротивление? Кто-то, вроде бы, шевелился, но сколько их там и решительно ли настроены, сказать трудно. И Торгейр решился.