Озарение через дзынь. Сказочки с комментариями

Кстати, просто бить чашки в надежде на случайное озарение – тоже бесполезно.

Впрочем, не стоит и огорчаться случайно разбитой чашке. Может быть, это было не совсем бесполезное дзынь.

Сказки начальной волны

В дзынь-изложении не хочется группировать сказки в циклы, следить за их взаимной композицией и предпринимать другие специальные литературные усилия. Пусть сохранится естественный порядок написания. Исключением стала лишь заглавная сказка. Что уж тут поделаешь, если она определила весь основной замысел…

Здесь приведены только те первые сказки-притчи, которые можно отнести к начальной волне этого жанра, нахлынувшей на автора.

Но даже из них не все сказки сюда вошли. Почему – не знаю. Пытался понять какой-нибудь принцип отсева, но не смог, на этом и успокоился. Надеюсь, те, что получше, остались.

Глиндум-Фря

Глиндум-Фря ел сам себя. Это было его любимое блюдо. Ел-ел – и съел. Никто не сказал ему «Приятного аппетита». Ведь он был съеден. А сам Глиндум-Фря радовался, что наконец досыта наелся любимым блюдом.

Многие из нас склонные к самопоеданию. Помню вкус самоедства и по себе. К счастью, немногие доводят дело до победного конца, как это удалось сделать Глиндуму-Фря. И если вовремя перестать считать его победителем (а значит и самому немного притормозить своё пристрастие к соответствующему блюду), хуже не будет. Во всяком случае у нас повысятся шансы оценить вкус других жизненных блюд – и я вовсе не имею в виду других людей.

Яйцо Гох

Это яйцо упало с неба.

И тут же свило себе гнездо. И снесло в нём птичку. Птичку назвали Гох-Рох. А яйцо Гох звало её Горошек. Птичка Гох-Рох снесла пять крошечных яичек. Из них вылупились птенцы и улетели в небо.

История яйца Гох вносит свою лепту в изысканный философский вопрос о том, что было сначала: яйцо или курица. Всё дело в небе.

Крямнямчики

Великий повар Кусини однажды испёк крямнямчики. Такие вкусные, что на их запах собрался весь город. И каждый свежий крямнямчик тут же съедали.

Кусини пёк их неделю без перерыва, но сам ни одного не попробовал. Тогда он заплакал – и больше крямнямчиков не пёк.

Я на стороне повара Кусини до тех пор, пока он печёт крямнямчики. Более того, я твёрдо надеюсь, что рано или поздно он всё-таки начнёт печь их снова. Попробует он их сам или нет, большого значения не имеет. Как только он это поймёт, он вернётся к главному делу своей жизни (ведь Кусини нам известен только по крямнямчикам).