Непотопляемая

Совсем ещё недавнее, почти болезненное желание перевести дух и пожевать похлёбку вязкой кашицы с псевдомясными комочками поглотила процессия «гражданского назидания», взамен предложив желудкам сосущее чувство смертельного страха. На обратном конце проулка быком ревел измученный низкий голос. Вероятно, Ангелы решили увеличить вольтаж своих портативных назидателей, поставляемых, по слухам, секретным рейсом из ненавистного забортовья. Вопль страдальца то и дело прерывал голос пиксельного диктора, который преспокойно восседал в экране над перепуганной оравой своих подопечных – «сынов и дочерей Непотопляемой».

– Первая статья Устава?!

– Третья статья Устава?!

Каждый, кого пока не тронула святая рука Ангелов, молитвенно твердил про себя первую с третьей статьи, а заодно и весь Устав целиком. Улица всё ещё протяжно гудела, однако повсеместный вой стал понемногу стихать.

Под последние тычки и стуки прикладами, палками и носками сапог напыщенный фанфарон-телевещатель ловко соскользнул на убаюкивающий лад, настолько контрастный с сиюминутным прошлым, как купель после кровавой бани:

– Трудиться должно всем, Труд – опора государства, благочестивой нашей Непотопляемой… Как одинокий воин, противостоящий вселенскому злу, страна наша однажды отделилась от всеобщих лжи и морока и, поклявшись огнём и мечом прорубать себе путь к божественному спасению, ожесточилась пред ликом геенны порочных жизни и свободы…

– Гражданства и права выбора… – выученно-тягуче доканчивалось из скопа беспорядочных, разбережённых умов.

Арахисовый шёпот нежно-томно сгущался над толпой, которая, захватываясь умелыми речами диктора с приятными мелизмами в виде причмокиваний, всхлипываний, пошмыгиваний и покашливаний, отлаженных не иначе как по секундным стрелкам точнейшего часового механизма, затихала, погружаясь в непроизвольный сон: кто-то незримый пустил всем под язык по снотворной пилюле. Пред колыхавшейся на ногах толпой Ангелы протаскивали по дороге последних неугодных, оставляя на песке широкие следы, будто от саней, прокативших по заснеженной горке в каком-нибудь зимнем лесу… в далёком, несбыточно далёком зимнем лесу… Даллан с Латоной оставались в числе тем немногих, кому, вопреки инженерно сконструированной речи говорящей головы, удавалось сохранить здравость рассудка; бдительный юноша немного сщурил веки, изобразив усталые глаза, тоже готовые провалиться в успокоительный сон.