Магнолия в твоём саду. Часть 1

Скрипнули петли, и знакомый голос раздражённо произнёс:

— Вы ошиблись комнатой, сударь.

— Ик… я… э-э…

Шуранец с шумом ввалился внутрь.

И страж порога пропустил, не почуял крупинку потусторонней субстанции на плече бугая-смертного, пропитанного энергией жизни и хмелем вперемешку со страхом.

— Простите, мастер… э-э, магистр, — торговец откашлялся, — я хотел сказать… то есть попросить…

Он принялся сбивчиво бормотать про заклятья и наговоры, про капризы жены, которым не волен противиться, про то, что брак их, верно, тоже был устроен с помощью колдовства, и только пресветлый магистр может развеять чары, а уж он, ничтожный проситель, в долгу не останется…

У окаянника десять раз была возможность выставить дурака за дверь, но он молчал.

Мой глазок-соглядатай боязливо высунулся из-под ворота шуранца: страж Света стоял посреди комнаты, скрестив руки на груди. Я думала, без плаща и капюшона он лишится своего зловещего шарма, но — нет! Тёмный огонь в глазах, упрямый подбородок, густые вьющиеся волосы в картинном беспорядке. На комоде за спиной окаянника щедро горели свечи, обрамляя сиянием его высокую, стройную фигуру, отсветы от канделябра на столе подчёркивали благородную выразительность лица с правильными чертами. По широким плечам струился шёлк цвета ртути, длинные ноги облегали чёрные штаны для верховой езды, заправленные в узкие хромовые сапожки. Хорош, мерзавец! Ай, хорош... И вид надменный до жути — впору владыке демонов, а не служителю Света. Девушки должны сходить по нему с ума.

А ведь страж Света обладает правом исповеди. Любопытно, что он вытворяет с доверчивыми светопоклонницами за дверями исповедальни?..

И в комнате обстановка не монашеская: гобелены с пастушками, резные шкафы, постель в алькове блестит узорчатым атласом, под ногами мягкий ковёр. Не то, что конурка, отведённая странствующему привидению, где, кроме кровати, только сундук, лавка да табурет с медным тазом и кувшином! Впрочем, женаранцы обета бедности не дают, им дозволено цивильное платье и полагается жалование от ордена. Оттого о святости они говорят больше других и облачение себе выбрали неброское, в цвет пыли. Чтобы не обвиняли в жажде стяжания и мирских утех.

Окаянник вскинул руку, прерывая излияния торговца:

— Ты просишь провести над твоей женой обряд очищения?

Вот мрак. Я и не подумала, что он воспримет пьяный трёп всерьёз. Если по моей глупости душееды возьмут в оборот жену этого болвана… А что я? Я не при чём! Не надо было выходить замуж за безмозглого выпивоху.